Без души

— Разве есть оскорбительное в правде? Нечистую кровь можно почувствовать или заметить. Если вам это неприятно, я воздержусь, и более не буду напоминать леди Лирье о её происхождении.

— Хорошо.

Далик кивнул, неприязненно сощурив глаза. Как же — лорд — спаситель, заботящийся о чистоте крови. Ведь они представляли меня обычным пареньком без аристократических предрассудков. Этого им и так хватает, взять хоть семью Эрье: то, что граф признал Ларин своей дочерью и давал за ней титул, земли и богатое приданное, не делало полукровку в глазах родителей Далика достойной партией для их сына. В прошлой жизни они смогли пожениться только после смерти старших Эрье и указа о разрешении брака, в которых супруги могли быть из разных сословий, с разным положением и любой чистотой крови. А как по — другому? — всё для себя… пусть и прикрываясь всеобщим благом.

* * *

— Зря ты так!

Совершенно неожиданно, когда прошло более двадцати минут после инцидента, ко мне приблизилась новая Ирэн. Смотрела девочка на меня широко распахнутыми глазищами и улыбалась — снова слишком знакомо и совсем не так, как она должна была улыбаться.

Память теперь не могла прорваться в самый неподходящий момент, и я посмотрел на маленькую девочку. Тринадцать — четырнадцать лет разве большой возраст? Это в нашем развращенном мире считается нормой закрутить роман, который легко может завершиться постелью. Но всё равно что-то внутри просило меня прикоснуться к красиво очерченным губам, чтобы окончательно убедиться — это другая Ирэн, или же, наоборот, понять — моя, родная. Нет… не моя, глупости всякие в голову лезут из-за этого воздуха. Нужно всего лишь укрепить барьер.

А если…

— Почему зря?

— Разве есть разница, какая у человека кровь? Главное ведь душа… Ларин она хорошая, добрая. Не надо её обижать. И Далик…

— Тоже хороший?

— Да, он иногда бывает грубым, но все равно брат добрый, — Ирэн улыбнулась, — а вот ты странный. Я спасителя совсем — совсем иначе представляла, — призналась она.

Как же страшно, когда вот таким милым существам приходится в один день взрослеть и делать выбор. Когда, не узнав нормальной жизни, обстоятельства заставляют погружаться в её худшую часть, не посмотрев ничего, кроме короткого детства. Когда наивность с треском ломается о реальность.

— Как же? — ухмыляюсь, протягивая ей руку. Она осторожно касается моей ладони своими тоненькими пальчиками, — я живой, вот даже чувствуешь — тёплый. Говорить умею. Как иначе можно представлять?

— Я думала, спаситель весёлый, открытый… другой, в общем. А зачем тебе такие длинные волосы? — как всегда неожиданно она перевела разговор, ткнув пальцем в мою косу, которую я для того, чтобы она ни за что не цеплялась, перекинул через плечо.

Открытый… весёлый… — ты опоздала на целую жизнь. Но это не страшно. Ведь я теперь и не спаситель. Просто об этом пока знаем только я и Девеан.

— Мне нравится. Неудобств особых не доставляют, зато оригинально, — я улыбнулся, и девочка отвела взгляд, чтобы не вглядываться в Бездну.

— А вот я постриглась. Родители долго ругались; теперь все говорят, что на мальчика похожа. Они раньше длинные были — совсем как у тебя. А теперь едва уши закрывают, — к нашему разговору прислушивались все. Ларин и Далик с надеждой, что может быть не все потерянно, и им ещё удастся поладить со странным спасителем. Девеан со скукой на лице.

— Не похожа. Так может сказать только слепой или завистник.

Ирэн улыбнулась, а в глубине глаз засверкали искры счастья.

Это слишком просто. Идти рядом с ней, держать за руку, смотреть в её глаза, улыбаться, разговаривать. Как же хорошо быть бездушным монстром — не чувствовать ничего: ни радости, ни боли.

Глава 2.2 Знакомство с памятью

Всё, что любим и покоим.

Всё, что дорого и мило

в суете —

Лишь разведка перед боем,

что бы смерть нас подманила

к западне…

Хорхе Манрике

— Милорд, если вы устали, мы можем немного отдохнуть, — вопрос Далика отвлек меня от размышлений, — идти ещё примерно два часа, и будет лучше несколько минут посидеть в тени, — продолжал он, — дальше есть отличная поляна.

— Как угодно, — согласился я.

Только нехорошо, что придётся идти к этой поляне, приминая сочную траву. Я нагнулся, проведя ладонью по тонким и очень острым стеблям. Здесь, рядом с точкой перехода, каждый камешек и лист были пропитаны магией. Дикой, почти не поддающейся контролю.

— Если леди устали, отдых будет лучшим выходом, — я кивнул девушкам.

Ларин тут же отвернулась: она считала себя воином и не терпела, если кто-то намекал на ее слабость. Воин… смешно. Да, в храме слепой пряхи молодых жриц учили сражаться, и одну из спутниц спасителя просто не могли не подготовить к возможным схваткам. Со своей тонкой шпагой Ларин обращалась прекрасно. Только её заученные выпады и переходы годились разве что для чинных дуэлей аристократов, а не настоящего боя.