Без единого выстрела

Впрочем, слова Иллариона навели его на мысль. Мещеряков задумчиво подвигал нижней челюстью, прикидывая, с какой стороны лучше всего начать атаку. Забродов, с откровенным любопытством наблюдавший за этой пантомимой, выставил перед собой кверху острием метательный нож и отрицательно помахал им из стороны в сторону, как указательным пальцем.

- Ни-ни, - проникновенно сказал он. - Ни боже мой. Даже и не думай, никуда я не поеду. Чего я там не видел, в твоей Чечне?

- При чем тут Чечня? - буркнул Мещеряков, очень не любивший убеждаться в том, что Забродов по-прежнему видит его насквозь. - Точнее, при чем тут ты? Я и не думал предлагать тебе ничего подобного.

- Правда? - обрадовался Илларион. - А мне показалось... Ну, извини. Не думал, и не надо. В самом деле, думающий полковник - это же нонсенс, небылица вроде розового слона.

Мещеряков привычно пропустил этот выпад мимо ушей и немедленно нанес ответный удар.

- И потом, староват ты уже для Чечни, - мстительно заключил он.

- Золотые твои слова, - невозмутимо согласился Забродов. - Стар, стар... Очень стар...

- Супер стар, - закончил за него Мещеряков, и оба рассмеялись. - А все-таки, - продолжал гнуть свое полковник, - если мы с тобой думали не об одном и том же.., почему ты, в таком случае, небрит?

- Ты мне еще наряд вне очереди впаяй, - проворчал Илларион, - или пять суток губы. Не успел я побриться, ясно? Неделю на озере сидел, а бритву, черт бы ее побрал, дома оставил. Вернулся домой, дай, думаю, побреюсь... А тут ты со своей чепухой.

- Ничего себе - чепуха! - обиделся Мещеряков. - Ну ты даешь, пенсионер. Там люди гибнут, а он тут ножичками балуется и говорит, что это чепуха.

- Там гибнут солдаты, - поправил его Илларион. - Гибнут не по моей вине, заметь, а в результате, скажем так, некомпетентности некоторых лиц.

- Вот ты бы это дело и изменил, - с преувеличенным энтузиазмом вставил Мещеряков, наперед зная, каким будет ответ.

- Нет, Андрей, - негромко сказал Забродов, опускаясь в кресло и наливая себе коньяка. - Нет, дружок. Этот номер у тебя не пройдет. Ты ведь знаешь, однажды я уже пытался, как ты выразился, "изменить". Второй попытки уже не будет. Помнишь, как в детском саду говорили? "Рыбка передом плывет, а назад не отдает".

- Ты что же, в детский сад ходил? - с притворным изумлением спросил Андрей.

- Представь себе. И в детский сад, и в среднюю школу, и на комсомольские собрания...

- Постой-постой... "Ты комсомолец? - Да! - Ужель не поумнеешь никогда?" - уныло процитировал Мещеряков.

- Вот именно, - сказал Илларион. - А в Чечне грамотных ребят хватает и без меня. И там, и здесь, в Москве, и вообще везде.

- А кто виноват? - агрессивно спросил Мещеряков, которому в последних словах Иллариона почудилась замаскированная обида. - Ты вроде пассажира, который повздорил с проводником, демонстративно сошел с поезда, а потом стоит на перроне и удивляется, почему поезд пошел дальше без него. И нечего хихикать! - прикрикнул он, потому что Забродов, вообразив себе описанный полковником персонаж, действительно зашелся своим характерным беззвучным хохотом. - Все принципиальность твоя дурацкая.

- Позволь, - снова делаясь серьезный, перебил его Забродов. Принципиальность дурацкой не бывает. Дурацкими бывают принципы, а я свои принципы дурацкими не считаю. Ферштейн зи?

- Же компри, - морщась, как от зубной боли, ответил Мещеряков. Переговорить Забродова во все времена было делом немыслимым.

- Кофе хочешь? - после длинной паузы спросил Илларион.

- Хочу, - буркнул Мещеряков.

- Тогда айда на кухню. Я тебе все приготовлю, а ты будешь следить, чтобы не убежало.

- А ты?

- А я пойду побреюсь. Раз моя служба у Хаттаба все равно отменяется. Вот идиот, - вставая, проворчал Мещеряков. - Ради такого дела я готов все приготовить сам. Или я, по-твоему, неспособен налить в турку воды и засыпать туда кофе?

- Способен, - наполняя водой медную джезву, согласился Илларион. - Ты способен, а я нет.

- На что это ты неспособен? - подозрительно спросил полковник.

- Пить приготовленную тобой бурду я неспособен, - честно признался Забродов. - Тебе ведь утренний кофе госпожа полковница варит, а на службе ты к генералу Федотову на кофеек бегаешь, так что извини-подвинься. Кофе дело тонкое, наподобие чайной церемонии. Это тебе не внешняя разведка, тут с умом надо...

Продолжая нести чепуху, он как бы между делом измельчил в ручной кофемолке пригоршню зерен, засыпал кофе в турку и поставил ее на медленный огонь.

После этого Забродов взял полковника за рукав, подвел к плите и хлопнул по плечу.

- Пост номер один, - сказал он. - Бди, полковник. А я пойду соскребать с себя шерсть.

Он со скрипом поскреб ногтями заросшую челюсть и скорчил зверскую мину.

- Изыди, сатана, - сказал ему Мещеряков, и Илларион послушно скрылся в ванной.

Оставшись один, Мещеряков бросил взгляд на джезву, закурил и отвернулся к окну. За окном опять пошел дождь, частые капли громко барабанили по жестяному карнизу.