Без гнева и пристрастия

Ощутил под подошвой нечто мягкое, опустился на корточки, а как обнаружил, что это кисть оттащенного с прохода в небольшой закуток человека, так и замер на месте, сверля напряженным взглядом сгустившуюся темень.

Там — ни звука, ни шороха. И что делать? Идти дальше или звать на помощь Сола? Как поступить?

Жалея об отсутствии электрического фонаря, я перебрался с прохода в закуток с трупом, положил револьвер на колени и запалил спичку.

Первое, что бросилось в глаза, — брызги крови. Входное отверстие в виске мертвеца было почти незаметным, зато выходным разворотило полчерепа. И это обстоятельство поставило в тупик. Угоди в голову сущность, обе дырки были бы примерно одного размера, не дырки даже — просто аккуратные отверстия. Подобные повреждения могла нанести лишь винтовочная пуля.

Ничего не понимаю. Орудовать в узеньком темном переулке карабином не слишком-то удобно, да еще и грохот выстрела переполошил бы всех соседей. И нас с Солом, если уж на то пошло.

Так какого дьявола здесь произошло?

Оглядев забрызганную кровью стену, я задул прогоревшую спичку, поднялся на ноги и запалил новую. Уловил тусклый отблеск меж двух кирпичей, заткнул револьвер за пояс и вытащил нож. Уже в полной темноте подцепил острием пулю и, немного повозившись, выковырял ее на забинтованную ладонь.

Третью спичку зажигать не понадобилось; пуля сразу расставила все по своим местам.

Пятидесятого калибра, не серебряная, а выточенная из куда более твердого сплава, при этом — укороченная почти на треть. Острый нос срезали, а на боках не было ни следа от нарезов.

Стреляли не из карабина, стреляли из двуствольного пистолета. Точно такого, какой посулил мне хозяин салона. Неужто подручный Когана попытался остановить ударившегося в бега ювелира и словил пулю в голову? Нет, сомневаюсь. Скорее к старику решил наведаться его таинственный поставщик. Но где тогда, черт бы его побрал, второй наблюдатель?

И самое главное — что делать мне?

Схлопотать пулю из пистолета — совсем не то, что подставиться под выстрел револьвера. Сущность я переварю, а вот пуля просто вышибет мозги.

Так не для меня ли предназначалось оружие?

Я беззвучно выругался, несколько раз зажмурился, а когда глаза вновь привыкли к темноте, осторожно двинулся к черному ходу ювелирного салона. Сразу подниматься на низенькое крылечко не стал, прошел мимо и наткнулся там на второго наблюдателя. Тоже — застреленного.

И вот это было уже по-настоящему странно. Сол обещал не привлекать к делу полных идиотов, а его подручные — ни один, ни другой — даже не успели достать оружие. Пусть пистолетный выстрел гораздо тише винтовочного, но не расслышать его в тихом переулке просто невозможно. Соседи еще могли не придать значения странному хлопку, но только не тертые жизнью жулики.

Так что же здесь произошло?!

Сердце застучало как-то слишком неровно, но я заставил себя успокоиться и подступил к двери черного хода. Осторожно потянул на себя ручку — не заперто. Осматривать замок, проверяя его на предмет взлома, не рискнул и осторожно проскользнул внутрь с револьвером на изготовку.

В узком коридоре было еще темней, чем в переулке, но вскоре он уперся в комнату со стеллажами, где сгустился уже не столь непроглядный полумрак. Через опущенные жалюзи туда проникали отсветы уличных фонарей, и все казалось бесцветно-серым и плоским, словно вырезанные из бумаги силуэты вещей.

Какое-то время я стоял на пороге, не решаясь пройти к лестнице и подняться на второй этаж, потом все же тихонько ступил внутрь…

И вот что интересно — частенько полицейских оскорбляют, обзывая ищейками и легавыми, а сейчас жизнь мне спас именно острый нюх. Острый нюх и нелюбовь к пахучим одеколонам и лосьонам после бритья.

Откуда-то со спины вдруг пахнуло терпким ароматом, и прежде чем до меня донесся тихий шорох, я метнулся за ближайший стеллаж. Негромко хлопнуло, в другом конце комнаты раздался звон разбитого стекла. Не теряя времени, я перекатом ушел в сторону, и в тот же миг прозвучал новый хлопок, а дверца шкафа над моей головой прыснула во все стороны острыми щепками.

Промахнулся! Промахнулся второй раз!

Звякнули на полу вытряхнутые из двуствольного пистолета гильзы; я выскочил из-за стеллажа и повел револьвером, выискивая тень, чуть более темную, чем все остальное вокруг.

Злую шутку сыграла непривычная к оружию левая рука. Будь оружие в правой — большой палец отработанным до автоматизма движением заранее оттянул бы на себя спицу курка, и тогда у взломщика не было бы ни единого шанса. А так, вынырнув откуда-то сбоку, он неуловимым движением перехватил револьвер, прежде чем прозвучал выстрел. Но выстрел не прозвучал — спусковой крючок заел на середине хода, когда чужие пальцы ловко отжали кнопку и вытолкнули из рамки барабан.