Без Границ

Они обе услышали пронзительную линию звука, режущего уши. Ольга Владимировна выскочила из ординаторской, Виктория за ней.

В той комнате, у умиротворенно спящей старушки остановилось сердце, о чем аппаратура трезвонила на все отделение, призывая врачей вернуть жизнь.

– Дефибрилляторы, адреналин… – кричали врачи, медсестры носились рядом, исполняя все указания.

Виктория, облокотившись у стены, смотрела и переживала за бедную старушку.

– Время смерти 18:07…– услышала она приговор, после которого отчетливо начинаешь понимать глубочайший и, наверное, бессердечный смысл слова «все».

Женщину отключили от аппаратов, писали данные, врачи были расстроены.

– Свет, звони родным, пусть с патологичкой свяжутся… – мать Виктории давала приказ медсестре.

– Ольга Владимировна, у нее никого нет.

– Вообще? – удивилась врач.

– Вообще. Все как обычно?

– Тогда да. – Ольга Владимировна посмотрела на дочь, – тебя тут не должно быть. Давай, иди домой. Я завтра после обеда буду. Спасибо, что привезла документы.

Девушка вздохнула, развернулась и ушла. Ей было немного обидно, потому что мать всю жизнь делала карьеру врача и продолжала ее делать. Понятное дело, что делала она это успешно и к своим годам зарекомендовала себя врачом от Бога. Жаль лишь одно, когда люди делают карьеру, они не могу одновременно делать семью.

Виктория вернулась домой и завалилась спать…

Ночью она внезапно открыла глаза и совсем непонятно зачем, начала шептать что-то на абсолютно незнакомом языке:

Ebenus, opprobrium, conticinium, lacrimose, venetum, abominamentum, reflabriventi, basiator, zodium, horripilato, perfluus, flammosus, universus, gloria, tabifluus, damnatio, martyrium, infidelitas, securitas, necrosis.

На последнем слове наступила убивающая тишина. Стало настолько тихо, что Виктория слышала, как внутри мчится кровяной поток. Совсем легкий ветер, такой же безмолвной, как и все вокруг. Девушке было так страшно, что дыхание почти остановилось. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, что что-то не так. Когда все, что двигалось в привычном русле, внезапно застывает в паралитическом ужасе – по меньшей мере, странно.

Виктория лежала на кровати, выпученными глазами смотрела в потолок, не понимая, что происходит. Она даже пошевелиться боялась.

– На протяжение двух с половиной месяцев… – послышался тяжелый мужской голос, излучающий непоколебимую власть.

Несмотря на свою тяжесть и властность, голос был пьяняще притягательным и таким приятным, словно по спине провели лоскутом шелка. Этот звук можно было слушать часами, можно было влюбиться и вовсе потерять рассудок. Но Виктория, помимо всех сладких чувств, испытывала животный страх: звук голоса не имел никакого отношения к Харону.

– Да, два с половиной месяца, – подтвердил мужчина, – я слышал твой призыв.

Виктория, наконец, собралась с духом и подняла голову от подушек, посмотреть на гостя. За ее компьютерным столом сидел мужской силуэт.

– Ну так я здесь! – мужчина резко вскочил со стула и рванул к перепуганной до смерти девушки.

Виктория вздрогнула и накрылась одеялом с головой. Секундная тишина, следом раздался смех. Девушка закрыла глаза и зашептала все ту же молитву, единственную ей известную.

– Забавно… «да святится имя твое…»

Голос прозвучал прямо под одеялом. Виктория понимала, что «оно» не проникало под ткань, но была уверена на триста восемьдесят процентов, что тот, кому принадлежал голос, был вместе с ней под одеялом.

Виктория завизжала что было сил, спрыгнула с кровати и попыталась выбежать из комнаты. У самой двери, в полной темноте, она врезалась в высокого мужчину и грохнулась на пол.

– Нет, пожалуйста! – девушка закрыла глаза, пытаясь хоть как-то унять начинающуюся истерику.

Так страшно ей еще никогда не было. Даже, когда Харон впервые пришел к ней, она не чувствовала такого страха.

Внезапно, даже сквозь закрытые глаза, Виктория ощутила, что в комнате становится светлее. Не совсем, чтобы как днем, но хоть не тьма – глаз выколи.

Молясь, крестясь, умоляя не трогать ее, Вика открыла глаза на свой страх и риск. В десяти сантиметрах от ее лица она увидела мужское лицо. От неожиданности, она отпрянула назад, умоляя сердце колотиться не так быстро. На нее смотрели глаза, зелено-коричневого цвета, с едва заметным оттенком бордового.

Виктория ничего не замечала, кроме страшно красивых глаз. Наверное, минуты две спустя, девушка осмелилась окинуть взглядом гостя целиком: светло-русые волосы спадали на глаза, едва заметный прищур, губы в кривой, заинтересованной ухмылке, прямой нос, словно искусственно созданный. Он был даже чересчур идеальным.

Незнакомец просто сжигал, уничтожая девушку своим тяжелым взглядом.

Виктория молчала, загипнотизированная пронзающим взглядом. Нежданное существо тоже молчало, внимательно изучая веснушчатое лицо девчонки.