Без имени

Дверь Фанни открыла, когда осталась уже одна в этом тихом дворике. Далее, миновав тесную прихожую, она пошла по темному коридору, и вышла на свет, к небольшой комнатке. Её встретил и приветствовал пожилой человек, которого Милица предупредила о приходе Фанни. Он был одет в рабочую одежду и держал в руках старинный механизм — и, казалось, никак не мог с ним расстаться. Он представился:

— Я - Павел… Фанни, вы не могли бы подождать немного? Я скоро закончу. Посидите пока немного, выпейте чаю, — предложил он.

Фанни осмотрела комнату. В которой везде — не только на полках, но и на креслах, на столике — везде были книги или старые журналы. А также, какие-то ящики со всякими старинными предметами, значками, коробочки и механизмы.

Заварив чай, Павел присел за тот же стол, за которым сидела Фанни. Лампа, что стояла на столе, теперь освещала сильнее то, что и ранее было у музейного работника в руках.

— Это… Часовой механизм, сработанный самим Кулибиным. Случайно попал ко мне в руки, и я пытаюсь с ним разобраться. Мне осталось совсем немного, и…

Он не договорил, потому что уткнулся в лежащий на столе журнал, прочел несколько фраз, и перелистнул страницу. Через некоторое время, на которое он полностью углубился в чтение, он снова перелистнул страницу, и сказал с сожалением:

— Жаль… Далее текст оборван. Хорошо, что я всегда несколько дел выполняю, одновременно: иначе расстроился бы…

Положив часовой механизм на стол, он взял лупу, какой-то инструмент, и закрутил в механизме пружинку. Потом он еще куда-то нажал, что-то там, внутри, щелкнуло, затем раздалось ритмичное тиканье.

— Получилось! — радостно, по-ребячески, вскрикнул Павел. Потом потянулся за своей кружкой. Чай оказался крепким и несладким, но Павел предложил Фанни ещё и пряники.

Выпив кружку чая, он, наконец, повел Фанни какими-то коридорами; потом по винтовой лестнице они спустились в подвал.

Там пахло плесенью, старым деревом, лаком, патиной металла; Павел осветил их путь небольшим фонариком.

— Здесь, в этом подземном ходу, давно ничья нога не ступала, — сказал он.

Фанни споткнулась о что-то, наверное, о спинку кресла; под ногами много чего валялось.

— Осторожно, — сказал Павел, придержав её под локоть.

В подземном проходе не было ничего; лишь каменная кладка стен, голая земля под ногами. Стены были целы; нигде ничего не осыпалось. Но, когда, наконец, последовала лестница наверх, Фанни вздохнула с облегчением.

* * *

В музее Набокова Фанни встретила маленькая, сухонькая старушка, которая совершенно не удивилась её появлению здесь в такие вечерние часы, когда музей давно уже не работал, и внешняя входная дверь была закрыта. Это была, скорее всего, вахтерша.

— Следуйте за мной, — сказала она Фанни.

Они прошли сложными ходами запутанных служебных помещений и оказались перед старинной дверью. Работница музея открыла эту дверь ключом и сказала:

— Здесь давно никого не бывало. Очень давно. Власти не знают о существовании комнат: их нет на плане. Мы, насколько могли, навели здесь порядок к вашему приходу. Чтобы вы не дышали пылью. Постельное белье застелите сами; оно в шкафу.

— Спасибо, — поблагодарила Фанни.

— Об этой комнате… Почти никто не знает. Даже из наших, — старушка протянула ей ключ и спешно удалилась.

Фанни вошла и ахнула. Дверь за ней сама закрылась. Комната была обставлена только старинной мебелью; плотные шторы наглухо закрывали высокое окно. Лепные украшения, позолота, инкрустированный разными породами дерева пол — все выглядело так, будто было абсолютно новым. Справа был камин, у окна — стол, резной, со множеством ящичков и подставок для книг. На нем стояла зажженная свеча. За дверью справа, за камином, Фанни обнаружила дверь в санузел и ванную комнату. Дверь у стены слева была приоткрыта; там была спальня с диваном, кроватью под балдахином, с несколькими шкафами и зеркалами.

Осмотрев эту комнату, Фанни вернулась, села за стол, в мягкое кресло; выдвинула первый верхний ящик. Там были письма, целая груда писем с пожелтевшими листками. Написаны они были мелким, летящим почерком с левым наклоном и крупными заглавными буквами; в старой орфографии. А еще — на французском.

Книги на краю стола… Томик Вольтера, «Езда в остров любви» Тредиаковского, оды и стихи Ломоносова…

Она взяла Ломоносова.

Через некоторое время, уже глубокой ночью, в дверь постучали.

Она подошла к двери, робко её открыла.

— Это я, — сказал вкрадчивый голос.

Неяркий свет высветил лицо Схимника.

— Я, по поручению Милицы, принес всё, что она попросила. Ваши вещи, документы, загранпаспорт…

— Загранпаспорт? — удивилась Фанни. — У меня его нет.

— Теперь уже есть… А еще… Я принес тетрадь. Ту самую, что была на вашем столе. Вы, быть может, ещё не всё прочитали, — добавил он тихо.

— Входите же! — попросила Фанни.

Схимник вошел, но как-то робко.

— Садитесь, — предложила она, указывая на кресло в углу, рядом с журнальным столиком. Он поставил рядом с её столом дорожную сумку и присел, куда она попросила.

— Вы, должно быть, уже всё знаете…