Без любви, или Лифт в Преисподнюю

Генерал: Думаю, могу тебе полностью доверять. Язык будешь держать за зубами. Не могу не рассказать. Иначе не прощу себе, если что… Тьфу-тьфу-тьфу! Трижды через левое плечо.

Генерал трижды стучит по столу костяшкой согнутого в суставе указательного пальца и трижды плюёт через левое плечо – каждому, стало быть, из трёх чертей прямо в глаз, то бишь в самое яблочко.

Генерал: В бытность капитаном вёл одну шлюшку…

Генерал замолкает и сглатывает слюну, как будто пытается проглотить ком, застрявший в горле.

Сан Саныч тоже молчит, опустив глаза долу, и следит за своими пальцами, которые подушечками нетерпеливо барабанят по подушечкам пальцев другой руки, из чего опытный взгляд сразу же распознал бы в нём левшу, поскольку именно пальцы левой руки ударяют, а подушечки пальцев правой руки принимают на себя эту нервную дробь. При этом великий спец доже не подозревает, какой прокол допускает из разу в раз, не изменяя этой давней привычке.

Генерал наливает в бокал коньяку и только после того, как выпил, продолжает свою проникновенную речь.

Генерал: Банальная история. Иностранцы, валюта, всякие там фарцовые дела. А с другой стороны, конструкторское бюро НИИ. Не почтовый ящик. Тем не менее, скажу я так, в серьёзное дельце выливались все эти связи. По тем, разумеется, временам. Рыбка клевала на наживку – и вдруг сорвалась с крючка. Облом. Дело разваливается. Главные свидетели молчат. Подозреваемые исчезают. Телефон раскаляется от звонков сверху. Мне угрожают, меня пугают.

И всё бы ничего. Как говорится, кто старое помянет, тому и глаз вон, если бы не одно очень и очень престранное обстоятельство.

Сан Саныч: Многие, я слышал, товарищ генерал, судачат, будто было дело, которое едва не стоило вам всей карьеры.

Генерал: На роток не привернёшь крючок. Поэтому даже и не знаю, как приступить к рассказу так, чтобы не прослыть… скажем мягко – не от мира сего. Дело, видишь ли, если вкратце обрисовать, было нечистое с самого его начала.

Вызываю я подозреваемую на допрос, а вместо дамочки в кабинет вваливается какое-то волосатое чудище и с четверть часа мутузит меня. Прямо в кабинете. И никому до этого нет дела. Более того. Мне шьют аморалку… Обычная подстава. Самая подлая и гадкая из всех, какие только могут быть: баня, девки, водка и пьяный дебош, с дракой из-за девок. Отстраняют от ведения следствия и передают дело в чужие руки. Ну, понятно, как обычно – по тем временам. Похоронили дело. Меня же и обвиняют, якобы это я развалил. А дело-то, можно сказать, уже в шляпе было! Спорить и доказывать бесполезно: всё на лице написано – как ни отпирайся, а красноречивее улики сам господь бог слов не сыщет.

Сан Саныч: И?

Генерал: Что «и»? Сам соображай. Хуже всего, что всякие, понятно какие, сплетни достигли семьи… Холостяк я с тех пор, так что у всякой неприятности есть и свои приятные стороны, как видишь. Хорошо ещё, что погоны не посрывали за то, что сунул свой нос не туда, куда надо. А как не в своё дело?! Чьё же? Дело-то было моё – да сплыло!