Без любви, или Лифт в Преисподнюю

Сан Саныч приглашения не ждёт – садится в кресло напротив стола. Куда только подевалась рыхлость, вальяжность, выражение панибратства, когда он подобрался подобно пружине внешне и внутренне и был самоё внимание и готовность.

Генерал: Наш коллега, – всем нам хорошо известный, поэтому не будем называть имён, – в данный момент находится на пути в аэропорт. С ним в машине капитан и трое постовых. Ну, и как водится, местное отделение в курсе происходящего. Им приказано оказывать всяческое содействие, работать в контакте и так далее. На хвосте у него Петрович с ребятами. Негласно. Подглядывает. Подслушивает. Перехватывает – даже мысли читает. Твоя задача. Первая группа одним глазом следит за полковником, другим за Петровичем. Попутно отслеживает, оценивает, анализирует. Вторая группа страхует первую и подчищает хвосты. В контакт не вступать. Себя не обнаруживать. Обо всех шагах докладывать.

Сан Саныч: Слушаюсь!

Генерал: Это хорошо, что тебе понятно. О себе этого не скажу. В общем, будь готов ко всякому. Даже самому необычному, я бы сказал – самому невероятному. Особое внимание всевозможным мелочам, нелепостям, совпадениям и так далее…

Генерал замолкает, задумавшись на мгновение, несколько раз оценивающе вскидывает свои пытливые глаза и ловит в фокус глаза подчинённого, словно бы ищет там ответа на незаданный вопрос.

Встаёт с кресла и идёт к бару. Достаёт ключ из кармана, отпирает бар. Плескает в пузатый бокал коньяку, выпивает залпом и закусывает кружочком лимона. Крякает от удовольствия.

Сан Саныч сглатывает так, что слышно, как судорожно дёргается кадык в пересохшем горле, и облизывает шершавым языком губы. Ещё раз сглатывает – на этот раз слюну.

Генерал возвращается к столу. Берёт в руки золочёный портсигару, достаёт сигарету, прикуривает. Присаживается на стол и подталкивает портсигар Сан Санычу.

Генерал: Закуривай.

Сан Саныч: Я привык к своим.

Генерал: Правильно. Меньше кашлять будешь. Тем более, что своих ты сроду никогда не имел. Так что угощайся. Без стеснений.

Сан Саныч берёт чужую сигарету и молча закуривает.

Генерал: Ты сам знаешь: к тебе я не равнодушен. Можно сказать, в любимчиках ходишь. Поэтому, для тебя лично, у меня особое задание. Работать будешь отдельно от группы. Один. Коньяку не предлагаю. Тебе потребуется сегодня трезвая голова. Выпьем потом – на брудершафт.

Сан Саныч: Инкогнито?

Генерал открывает рот, но ни звука не вылетает из приоткрытого пространства. Очерчивает рукой неопределённый круг в воздухе. И молча плотно сжимает губы, стискивая к тому ещё и зубы так, что желваки завязываются на порозовевших скулах в фигурный узел и слышен характерный скрип. Опять открывает рот и молчит, как будто всё ещё размышляет над тем, говорить или не говорить дальше, и всё-таки решается рассказать.

Генерал: Тут такая, видишь ли, петрушка. Давняя, очень давняя история. С бородой. Ещё из советских времён тянется ниточка, да никак не оборвётся. Нам и предстоит взять ту ниточку за кончик да и продеть в ушко иголочки.

Сан Саныч: А что за иголочка такая?

Генерал сминает в пепельнице окурок. Отходит к бару. Выпивает коньяку. Закусывает лимоном. Возвращается к столу. Садится в кресло. Закуривает новую сигарету и говорит, глядя прямо в глаза Сан Санычу.