Без любви не считается

Мы неторопливо прогуливаемся по участку, оставив позади шум и грохот музыки. Вечерний ветер раздувает тепло, которое весь день впитывали в себя земля и трава. Диана молчит всего несколько секунд, но мне не нужны никакие гадалки, чтобы предсказать ее следующий вопрос.

– А у тебя уже был секс втроем?

– Пару раз, – с готовностью отвечаю я.

– Две девушки или два парня?

– Девушки.

– Боишься столкнуться с другим членом?

– Боюсь оставить в душе парня неизлечимую рану.

– Коне-е-ечно, – весело тянет она. – Марк – секс-гигант!

– На лбу себе это напиши.

– Лучше на правой ягодице.

– А что будет на левой?

– А на левой еще какого-нибудь мужика набью. Я же молодая. Столько приключений впереди.

Неуютное чувство пробегает разрядом тока по плечам, но быстро исчезает, поэтому я с легкостью задаю свой вопрос:

– А у тебя был секс втроем?

– Только реальный считается?

Поджимаю губы и едва не сбиваюсь с шага.

– Только реальный, – хрипло произношу я.

– Пока нет, – беспечно бросает Ди, и на этот раз ток прошибает шею и сковывает горло.

– А ты можешь не рассказывать мне о своих сексуальных планах?

– Почему? – Она невинно хлопает ресницами. – Неужели ревнуешь к моим будущим мужикам?

– Да, – четко произношу я.

Она довольно щурится и тянется к моему лицу, замедляя шаг.

– Нечего было болтать с бывшей, – выдыхает напротив моих губ.

– Я болтал с ней только ради тебя, – заявляю серьезно. – Небольшой эксперимент.

– Не ведусь на провокации, Рождественский. Но если хочешь скандал, то можешь провести еще один эксперимент – пойди и зажми ее. Правда, не обещаю, что обойдется без летального.

Мы никак себя не называли, но кое-что важное было озвучено. Сейчас она моя, а я – ее. Ревность в умеренной дозировке даже бодрит.

– Усек, Марк? Или еще разок повторить?

– Усек, тигрица. – Я касаюсь пальцем кончика ее носа и веду нас дальше, сворачивая у ровного ряда карликовых елей, укрывшихся в темноте. – Как ты догадалась, что она…

– Марк, – снисходительно говорит Диана, хлопая меня по груди. – Эта фитнес-фея так громко заливалась из-за шутки про не твою девушку, что и дебил бы понял.

– Кстати, об этом…

– Ничего не хочу слушать. По-моему, я придумала себе гениальное представление.

– Ага, и никто ни о чем не догадался.

– Тебя что-то смущает?

– Только то, что ты кинула меня на полвечера.

– М-м-м, – Ди выпячивает нижнюю губу, глядя на меня из-под ресниц. – Ты скучал?

– Вообще-то да, – искренне и смело отвечаю я, от чего вся спесь с Дианы осыпается призрачной трухой.

Она вдруг становится тихой и беззащитной, отводит взгляд и чуть крепче прижимается ко мне, шагая в одну ногу. Мы проходим мимо детского уличного манежа с цветным мягким забором и напольным покрытием, в котором резвится малышня, и Ди строит мне удивленную рожицу.

– Кто придумал поставить клетку для детей? Они что, думают, это цыплята?

– Родителям тоже нужен отдых, а так спокойнее.

– Знаешь, когда мы ехали сюда, я представляла себе совсем другую тусовку.

– Реки алкоголя, долбящая музыка и дикие танцы?

– Именно! А здесь все говорят о детских садах, сыпи на заднице, кухонной технике и качестве современного образования.

– Года три назад все было именно так, как ты описала, – кисло хмыкаю я и падаю на матрас садовых качелей.

– Старость пугает, – вздыхает Ди и садится рядом.

– Это еще не старость, а всего лишь семейная жизнь.

– Все равно страшно. Они все вроде бы милые и веселые, но чувствуется какая-то… грусть, что ли. Или усталость. Не знаю. Трудно объяснить.

– И не надо. Я прекрасно тебя понимаю.

Обнимаю Диану, и она устраивает голову на моем плече. Уютное молчание вводит в легкий транс, позволяя расслабиться целиком и полностью, но это приятное ощущение длится недолго. По двору разносится пронзительный детский плач. Ди косится на манеж и сминает в кулаке ткань моего свитшота:

– А знаешь, что это?

– Что? – тихо спрашиваю я.

– Противозачаточный крик. Чувствуешь, как у тебя в штанах все занемело?

– А у тебя?

– Моя матка в ужасе.

Сдавленно смеюсь, и через пару секунд к манежу подбегает компания мамочек: Вика, ее родная сестра Марина, Злата и Оля – жены друзей семьи Гончаровых.

– Спать уже хотят, – смущенно улыбается хозяйка дома, поднимая на руки розовощекого мальчика.

Он тихо всхлипывает, утыкаясь в ее шею, и замолкает.

– Да, время почти десять. Уже пора их укладывать. – Марина вытягивает за руки девочку в малиновом комбинезоне.

– Саша-а-а! – кричит Вика. – Прикрути музыку!

Ганч, стоящий у беседки, кивает жене и безукоризненно выполняет команду. Во дворе становится тише, детский загон пустеет. Мамы самых маленьких скрываются за широкими дверями дома, а ребята постарше отправляются на попечение отцов, которые старательно делают вид, что очень этому рады.

– Марк, а у тебя есть дети? – спрашивает Диана, глядя на то, как Мирослав усаживает Лизу к себе на шею.

– Я узнал, что такое презервативы, в четырнадцать, – монотонно отзываюсь я.

– А хотел бы? Ну, когда-нибудь.

– Знаешь, после восемнадцати лет в детском доме мне кажется, что я нанянчился с малыми на всю оставшуюся жизнь.

– Неопределенный ответ.

– Какой есть, – пожимаю я плечами. – А ты, умница? Хочешь стать мамой?