Без надежды

Я распахиваю дверь машины и выхожу на обочину, прямо под дождь. Шагаю взад-вперед, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, чтобы не задыхаться. Холодно, и дождь не просто идет, он хлещет. Огромные капли колют кожу, и мне даже не открыть глаз. Едва Холдер огибает капот, я спешу навстречу и, обвив руками за шею, прячу лицо в его успевшей вымокнуть рубашке.

– Не могу! – Я пытаюсь перекричать шум дождя, барабанящего по асфальту. – Не хочу, чтобы это была моя жизнь!

Он целует меня в макушку и наклоняется к уху.

– Я тоже не хочу, – соглашается он. – Мне так жаль. Прости, что я это допустил.

Он берет меня за подбородок и заглядывает в глаза. Его фигура защищает меня от дождя, но у него самого капли стекают по лицу, губам и за шиворот. Волосы у него намокли и прилипли ко лбу, и я отвожу ему прядь с глаз. Пора ему снова стричься.

– Давай изменим все на одну ночь, – предлагает он. – Вернемся в машину и сделаем вид, будто едем, потому что хотим… нет, потому что нужно. Представим, что я везу тебя в какое-то потрясающее место, где ты давно хотела побывать. Ты прижмешься ко мне, и мы порадуемся, обсудим, чем займемся, когда приедем. О важных вещах потолкуем потом. Но сегодня ночью… пусть твоя жизнь изменится.

Я тянусь к нему губами и целую за то, что он всегда говорит кстати. Целую за то, что он готов прийти на помощь. За то, что поддерживает меня в моих решениях. За то, что так терпелив со мной, пока я постигаю происходящее. Целую, потому что нельзя придумать ничего лучше, чем забраться с ним в машину и говорить обо всем, чем мы займемся, когда попадем на Гавайи.

Я отрываюсь от его губ и на исходе худшего дня моей жизни все-таки нахожу в себе силы улыбнуться:

– Спасибо, Холдер. Большое спасибо. Без тебя мне было бы не справиться.

Он опять нежно целует меня в губы и улыбается в ответ:

– Нет, смогла бы.

Воскресенье, 28 октября 2012 года

7 часов 50 минут

Он медленно перебирает мои волосы. Я лежу головой у него на коленях, и мы едем уже больше четырех часов. В Вако он отключил телефон после того, как стал получать умоляющие эсэмэски от Карен, посланные с моего сотового. Она требовала доставить меня домой. Беда в том, что я даже не знаю, где теперь мой дом.

При всей любви к Карен я не могу постичь содеянного. Похищение ребенка нельзя оправдать, и я навряд ли захочу вернуться к ней. Прежде чем принимать решение, я должна узнать о случившемся все возможное. Понятно, что правильнее было бы немедленно вызвать полицию, но иногда правильный поступок не самое лучшее.

– Пожалуй, нам не стоит останавливаться у моего отца, – заявляет Холдер. – Перекантуемся в гостинице и решим, что делать завтра. Летом мы с ним расстались не совсем по-дружески, и у нас хватает своих проблем.

Я киваю, продолжая лежать у него на коленях:

– Как скажешь. Знаю только, что мне нужна постель, я очень устала. Не понимаю, как ты умудряешься не заснуть.

Я сажусь и потягиваюсь, а Холдер въезжает на стоянку гостиницы.

* * *

Зарегистрировавшись, он дает мне ключ и уходит за вещами. Я вставляю в дверь карточку и открываю, затем вхожу в номер. Там только одна кровать. Наверное, он так попросил. Мы уже несколько раз спали в одной постели, и попроси он отдельные, нам было бы неловко.

Через несколько минут он приходит с сумками. Я роюсь в своей. К сожалению, я не взяла пижаму, поэтому достаю длинную футболку и трусы.

– Мне надо в душ.

Взяв туалетные принадлежности, я иду в ванную и очень долго стою под душем. Закончив, пытаюсь высушить волосы феном, но я слишком устала. Поэтому завязываю их в конский хвост и чищу зубы. Выйдя из ванной, я вижу, что Холдер распаковывает наши сумки и вешает одежду в шкаф. Он кидает на меня взгляд и, заметив на мне лишь футболку с трусами, невольно смотрит еще раз, но лишь секунду, после чего смущенно отворачивается. Учитывая, какой у меня был день, он деликатничает. Мне не хочется, чтобы он считал меня слабой. В любой другой день он бы уже отпускал шуточки в адрес наряда и дал бы шлепка. На этот раз он поворачивается спиной и вынимает из своей сумки оставшиеся вещи.

– Я тоже сгоняю в душ, – сообщает он. – Я набил ведерко льдом и достал питье. Я не знал, чего ты захочешь. Взял газировку и воду.

Он берет боксеры и, стараясь не смотреть на меня, идет в ванную. Когда проходит мимо меня, я хватаю его за руку. Он останавливается и поворачивается, внимательно глядя мне в глаза.

– Можешь сделать мне одолжение?

– Конечно, детка, – с готовностью отвечает он.

Я подношу его руку к губам и целую в ладонь, затем прижимаю к щеке.

– Знаю, ты беспокоишься за меня. Но если из-за моих злоключений стыдишься влечения и даже не можешь смотреть на меня полуодетую, то мне вообще крышка. Ты единственный, кто у меня остался. Пожалуйста, не изменяй своего отношения.

Он понимающе смотрит на меня и отводит руку от моей щеки. Потом опускает взгляд на мои губы, и в уголках его рта появляется еле заметная усмешка.

– Ты даешь мне «добро» и разрешаешь желать тебя, даже если твоя жизнь превратилась в кошмар?