Без наказания

Кроли понял, что ему не суждено доесть свой бифштекс и допить кларет. Он встал от стола, придвинул свой стул к Брэку и пустился в объяснения. По его словам, редактор отдела новостей неважно справлялся со своей работой.

Порой случается, что самая важная часть уголовного процесса оказывается наименее драматичной. Так было и в деле Гая Фокса. Днем на свидетельском месте по очереди побывали Жарков, Тэффи Эдвардз и Эрни Боган и рассказали каждый свою версию той шутки, которая, как они выразились, неожиданно для них обернулась трагедией. Харди терпеливо, шаг за шагом, воссоздавал картину преступления: вот подростки, набив карманы фейерверками, садятся на свои мопеды и едут в Фар Уэзер. Он ненавязчиво, но в то же время настойчиво убеждал жюри в том, что эти ребята, отставшие в умственном развитии от своих сверстников, были лишь послушными орудиями в руках их признанного вожака Гарни-Короля и его доверенного «лейтенанта» Лесли Гарднера. Он не старался вызвать к ним симпатию, а просто представил их как недоумков, подвластных чужой воле. Жарков и Эдвардз признались, что у них были при себе ножи, от которых они избавились по дороге из Фар Уэзер. Они это сделали по приказу Короля. Король и Лесли Гарднер тоже выкинули свои ножи. Они бросили их в реку Фарлоу, протекающую возле дороги. Все трое твердили, что не видели, как Гарни с Гарднером напали на Корби, но привели изобличающие фразы из их разговоров.

— Когда вы остановились возле речки, чтобы выбросить ножи, было ли сказано что-нибудь такое, имеющее отношение к убийству? — спросил Харди у Тэффи Эдвардза.

— Да. Король мне сказал: «Ты про это никому, Тэффи. Нас там не было, понял?» Я сказал, что не скажу, но спросил, что там случилось, потому что не знал. И Король мне ответил: «Мы пришили этого скота».

— Что он хотел сказать этой фразой?

— Как, разве не понятно? Он сказал, что они пришили Корби.

— Что они на него напали, да?

— Ну да, вроде так.

— А что он подразумевал под этим «мы»?

— Что это сделали они с Лесом.

— То есть с Лесли Гарднером. Ну а вернувшись, вы расстались?

— Ага.

— И условились встретиться снова?

— Ага, в «Роторе». А Роуки Джоунз и говорит, что ему это дело не нравится и что он, наверно, не придет. Король ему тогда: «Придешь, если дорожишь своей шкурой. Мы должны вместе держаться. «Ватаге с Питер-стрит» доносчики не нужны».

— А Гарднер что-нибудь сказал?

— Да. Он сказал: «Делай, как Король велит, Роуки, не то накличешь на свою голову беду».

— Про случившееся в Фар Уэзер было что-нибудь сказано?

— Роуки спрашивает, что там такое случилось, говорит, не понял он толком, а Король тогда: «Мы угостили его ножом». А потом говорит: «Не удивлюсь, если старик коньки отбросит. Значит, — говорит, — не повезло ему».

После того как на свидетельском месте побывали все трое подростков и Джин Уиллард из «Ротора», дело против Гарни было готово. Гэвин Эдмондз изо всех сил старался смягчить сказанное ими, даже постарался обыграть тот факт, что Джин Уиллард была подружкой Гарни, которой дали отставку, и все равно дело против Гарни разбухало прямо-таки на глазах. Сам же Гарни стоял, вцепившись своими смуглыми руками в край загородки, и презрительно взирал на происходящее.

Что касалось этих свидетелей, то тут задача Магнуса Ньютона была не так уж и сложна, поскольку никто из них не привел прямых улик против Гарднера.

— А когда Гарни сказал: «Мы этого скота пришили», он не назвал имени Гарднера? — спросил Ньютон у Эдвардза.

— Нет. Но ведь они были закадычные дружки.

— А ты видел, как Гарднер нападал на Корби? — зычно спросил Ньютон.

— Нет.

— А Гарни говорил, что Гарднер нападал на Корби?

— Нет. Он никакую фамилию не называл.

Ньютон сделал паузу, окинул испытующим взглядом жюри и понесся дальше. Если до них не дошло в этот раз, то дошло потом, когда Ньютон спрашивал то же самое у Жаркова и у Богана. Чего он достиг этим, или, по крайней мере, хотел достичь, так это отмежевать Гарднера от Гарни.

Если Магнус Ньютон, в общем-то, был доволен развитием событий, то и Юстас Харди тревоги не проявлял. Что касалось убийства Корби, то тут действительно в деле Гарднера не хватало той определенности, которая могла бы убедить жюри в его виновности. Но ведь вся надежда возлагалась на эти проклятые серые брюки. Первый выстрел этой смертельной схватки прогремел уже к концу дня, когда на свидетельское место был вызван криминалист, коротко рассказавший о результатах анализа «значительных пятен крови на куртке подростка» и обнаруженной на обшлагах его серых габардиновых брюк смеси песка с угольной пылью.

— Вы указали в своем рапорте о состоянии этих брюк? — спросил Харди.

— Да. Я указал, что это были очень хорошие модные брюки, отутюженные и, судя по всему, только что побывавшие в чистке.

— Однако их носили после чистки?

— Да, носили. Но очень недолго.

Харди с самодовольным видом уселся на свое место. Встал Ньютон и, выпятив вперед живот, так долго раскачивался на своих коротких ногах, что судья не выдержал и проскрипел:

— Мы вас слушаем, мистер Ньютон.