Без названия

Они ходили почти регулярно на барахолку первую и последнюю субботы месяца - кандидат искусствоведения Святослав Юрьевич Жадан и кандидат искусствоведения Алексей Ильич Чаусов. Оба - ровесники, коллеги, оба работали в Фонде имени Драгоманова. И оба страстные собиратели. Было им по сорок два года.

Встретились на конечной трамвайной остановке, дальше пошли вместе - в гору к стадиону, вокруг которого и кипела барахолка.

- Помнишь, я купил в мае бронзовый светильник в виде фигуры атлета со светильником в руке? - спросил Жадан. - Я все же нашел в каталоге, что это такое. Оказалось Петербург, 1912 год. Мне предлагают за него бронзовые часы: кусок черного гранита, внутрь вделаны часы, внизу бронзовое ложе, на нем Хроном, указующий перстом на циферблат. Середина XIX века.

- Будешь меняться? - спросил Чаусов.

- Хочется, конечно заиметь такую вещицу. Но ты же знаешь мой принцип: менять только дубли. А так - какой смысл? Приобретаешь одно, теряешь другое.

- Почему ты не пошел на поминки?

- У меня была лекция, две пары в институте декоративного и прикладного искусства. Народу много было? - спросил Жадан.

- Нет. Вообще странные похороны. Я полагал, у старика при огромной известности должен быть соответствующий круг знакомых. А там человек двадцать было: музейные и несколько наших, - сказал Чаусов. - Один автобус даже оказался лишним.

- Видно, он всем хорошо досадил. Мерзкий характер, гордыня, деспотичный.

- Да уж... Следствие ведет какая-то молодая особа. Мне Ребров сказал.

- Ни рыба, ни мясо, этот Ребров, - заметил Жадан.

- Да нет, он мужик неплохой, не злобный во всяком случае, - заметил Чаусов. - Да, следствие сейчас начнет загребать широко, потянут допрашивать всех, кто хоть краем имел дело со стариком. И нас с тобой тоже могут.

- От нас толку мало, - сказал Жадан, - мы с тобой можем придумать себе алиби, - засмеялся он.

- Какое? - спросил Чаусов.

- В тот день, в то время мы были с тобой вместе.

- И где же мы были? - спросил Чаусов.

- Скажем, на выставке старинной мебели в историческом музее, засмеялся Жадан.

- Неплохо, - ответил Чаусов, увлеченный этой игрой. - Итак, мы созвонились за день и условились около шести вечера встретиться у музея. Осмотрели выставку и...

- И пошли ко мне смотреть мою новую бронзу. И сколько мы пробыли у меня?

- Скажем, до девяти вечера, - ответил Чаусов.

- А кто из нас кому звонил с предложением сходить в музей? - спросил Жадан.

- Я смотрю, ты уже вошел в роль следователя, - улыбнулся Чаусов. Скажем, я тебе звонил.

- Откуда? - спросил Жадан.

- Из дому.

- Плохо. Банально, - ответил Жадан. - Давай так: вечером ты ходил за хлебом, была очередь, рядом телефон-автомат, ты отошел, позвонил мне и мы уговорились на завтра.

- Нелогично, гражданин Жадан. Вы с гражданином Чаусовым работаете в одном музее, в одном помещении. Почему же днем тогда не договорились.

- Гражданин следователь, в тот день я Чаусова не видел, у меня четверг творческий день. Я не работал в музее. А был в институте: отчитал три пары, - Жадан, пригнувшись, хохотал, держась за живот...

Они поднялись к стадиону, перед ними открылась толпа, она колыхалась, шевелилась как муравейник. Тут они расстались, уговорившись через полтора часа снова встретиться у конечной остановки трамвая. Каждый знал место, где ему может пофартить с каким-нибудь приобретением. Места эти находились в разных сторонах.

Жадан брел вдоль ряда, где на газетах, расстеленных прямо на земле, лежало всякое старье, "хлам", как он называл: гаечные ключи, бронзовые вентили, смесители, набор надфилей, паяльные лампы, подсвечник, снятый с пианино, кавказский рог для вина...

- Эй, сэр, купите мешок бронзы, - окликнул Жадана бородатый мужчина лет сорока пяти.

Жадан оглянулся, увидел улыбающегося скульптора Бориса Никитича Огановского.

- Привет, Боря!

- Здоров!

Пожали друг другу руки.

- Нашел что-нибудь? - спросил Огановский.

- Ни черта нет сегодня, сплошной хлам. А ты?

- С тем же успехом.

- Я тебе давно говорил, из резной кости ты найдешь все, что захочешь, в Таиланде, в Сингапуре. Вот, куда тебе надо. Или в Бирму.

- Если финансируешь, съезжу...

- А где господин Чаусов?

- Промышляет в кучах макулатуры.

- Дался ему этот Диомиди!

- Не скажи, - возразил Жадан. - На Фаберже и Диомиди можно еще и докторскую состругать.

- На кой она хрен нужна теперь? - пожал плечами Огановский.

- Тоже верно. Однако он собрал уже хорошую библиотеку публикаций.

- Куда потом собираетесь?

- Домой.

- Поехали ко мне в мастерскую, покажу новую работу, есть бутылка коньяка.

- Что нам одна бутылка! - подмигнул Жадан.

- Найдем еще одну.

- Тогда через сорок пять минут встречаемся у конечной трамвайной, сказал Жадан...