Без названия

- Чем я могу быть полезна?

- Пока не знаю, - улыбнулась Паскалова.

- Кто же его убил и за что?

- Этого тоже еще не знаем.

- Но хоть какие-то подозрения у вас есть?

- Выясним, - неопределенно ответила Кира. Ей не понравился напор Долматовой, словно перехватывавший инициативу. - Поэтому хочу поговорить с вами, - и не делая паузы, удерживая нить разговора в своих руках, продолжила: - Как давно вы знали Гилевского?

Долматова бросила взгляд на Кирину зажигалку "Клиппер", лежавшую на столе, спросила:

- Вы курите? Разрешите мне закурить?

- Курите. - Кира протянула ей сигареты и зажигалку.

Когда Долматова вытаскивала сигарету из пачки, Кира отметила: узкая ладонь, тоненькие, изящные, ухоженные пальцы как-то не очень соответствовали крупной фигуре Долматовой. Закурив, Долматова сказала:

- Мы были знакомы с тех пор, как я пришла работать в музей. Пятнадцать лет.

- А кем вы работаете, Людмила Леонидовна?

- Заведую отделом иудаики.

- Вы хорошо знали Гилевского?

- Естественно. Пятнадцать лет достаточный срок.

- Что бы вы могли сказать о нем?

- Прекрасный человек. Настоящий специалист, таких знатоков своего дела немного.

- По роду службы вы часто бывали в отделе фондов, которым он руководил?

- По мере надобности.

- Беспрепятственно с его стороны?

- Какие же могут быть препятствия, если этого требует работа?

- А каковы у него были взаимоотношения с другими сотрудниками?

- Вы полагаете, что я исключение?

- Не полагаю, а предполагаю.

- На каком же основании?

- Ваши отношения с ним ограничивались лишь совместной работой в одном учреждении? Простите, если вопрос покажется вам бестактным, но все, чем я занимаюсь, - это только, кто и за что убил Гилевского, ни больше, ни меньше.

- Можно сказать, ограничивались, хотя досужих вымыслов хватало.

- Вы замужем, Людмила Леонидовна?

- Нет. Но этого хватало для сплетен.

- Возможно, не только этого.

- Что вы имеете в виду? - Долматова осанисто выпрямила спину и шею.

- К этому мы еще вернемся, - сказала Кира. - У него были враги?

- Естественно, как и у всякого человека, который не терпит бездельников и бездарей.

- Кто же конкретно, и на какой почве он враждовал?

- В каждом случае кто-нибудь конкретно. Все-таки он проработал в музее свыше сорока лет, а за это время всякие стычки бывали.

- И все-таки, может был кто-то, с кем у Гилевского была постоянная вражда?

- Нет. Он был незлопамятен.

- Может не он, а кто-то был злопамятен?

- Обычно это не афишируют.

- Ну хорошо, - Кира поняла, что Долматова почему-то хочет обойтись без фамилий. - Вы бывали у него дома?

- Редко. Что вы имеете в виду?

- Разве характер ваших добрых отношений исключал ваши визиты к нему и его - к вам?

- Давайте без обиняков, - резко сказала Долматова.

- Если вам угодно. Вы знаете, что есть завещание, по нему все завещано вам?

- Нет, не знала, - смуглое лицо Долматовой пошло красными пятнами, лоб завлажнел, она наклонилась, чтоб взять из сумки платок.

"Тут ты по-моему лжешь, - подумала Кира. - Ты не родственница ему, подобные завещания оставляют не случайно. Старик, наверное, был влюблен. И ты разогревала его своим пышным телом. Тут платонической любви было недостаточно".

- Вот я и объявила вам: вы наследница всего его имущества. Даже приватизированной квартиры. А у вас большая квартира?

- Однокомнатная.

- Людмила Леонидовна, как женщина женщине, скажите вы были близки с Гилевским? - Кира не хотела упустить момент ее растерянности.

- Да. Вас это удивляет? Разница в возрасте: мне тридцать девять, ему шестьдесят девять.

- Нет, почему же, такое случается. Обаяние, опыт, интеллект Гилевского - сильное оружие. Он был обаятельный человек?

- Для меня да.

- Так вы знали о завещании?

- Знала.

- Как он объявил вам об этом?

- Просто. Сказал: "Я завещаю все тебе".

- А вы?

- Сперва растерялась.

- Вы кого-нибудь подозреваете в его убийстве?

- Нет, - она отвела взгляд, и Кира интуитивно почувствовала, что и это ложь, но не могла понять - зачем она лжет, что-то в этом было противоестественное, скрытое, тайное. Если убит любимый человек, нормально было бы назвать того, кого подозреваешь.

- Давайте договоримся так. Делом этим занимаюсь не только я, но и люди поопытней моего. Докопаемся, уверяю вас. Поэтому вы на досуге подумайте о том, что вы мне по каким-то причинам не сказали, утаили, чтоб потом вы не чувствовали себя неловко и, скажем, неблагодарно по отношению к убитому. Вы поняли меня, Людмила Леонидовна?

- Надеюсь, поняла. Я могу идти?

- Разумеется.

- До свидания.

- Всего доброго...

Всех пятерых Кира вызвала на один день на разное время, чтоб они не встретились друг с другом в прокуратуре.

Следующим был художник-реставратор Давид Манукян - невысокий плотный чернявый человек, в джинсах и в хорошей джинсовой рубашке с закатанными рукавами, из которых высовывались волосатые руки с сильными кистями...

- Давид Ованесович, в связи с убийством Гилевского у меня к вам несколько вопросов.

- Задавайте, - он пожал плечами.

- Вы знали Гилевского?

- Знал визуально, но знаком не был.

- Вы коллекционер?

- В первую очередь я художник-реставратор.

- Картин, икон?

- Нет, витражей. Я не только реставрирую, но и делаю витражи.