Без определенного местожительства...

– Один предложил в хозяйстве его поработать, под Чимкентом где-то. Я согласился. Вот так я в рабство попал,– продолжал Митя.– Денег не платили. Вкалывали мы с утра до вечера. На стройке. Били часто. Все мы бомжи были. Но раз и с документами привезли. Восемь ошанок. Как бы по контракту. Паспорта у них сразу отобрали. Они на полях работали. Тоже оттемна дотемна. И их били. Делали с ними, что хотели. Сбежал я оттуда. Я тогда еще смелый был. Поймали. Так избили – до сих пор болит. Продавали меня, перепродавали. Оказался я в конце концов у фермера одного на Иссык-Куле. Скот мы у них с одним бичом пасли. Бил хозяин редко, но уж если стукнет – кувырком летишь. Убежите, говорит, поймаю – убью. В милицию, говорит, обратитесь – они же вас ко мне доставят. А действительно: он сотни две своих овец держал, а полсотни – милицейских начальников. Да я и не хотел бежать, боялся. Напарник уговорил. Неделю до Бишкека добирались. Он надеялся знакомых найти. И в первую же ночь его здесь в драке убили, на моих глазах. Такие же бомжи…

– Родные есть? – спросил Канай.

– Да никому я не нужен,– махнул рукой Митя.– Я сейчас так думаю: зря я убежал. Крыша над головой была, жратва. Работа не особенно тяжелая, со стройкой не сравнить. Ну бил хозяин, но не каждый же день, только когда напьется.

– Что-то ты совсем, мужик, раскис,– недовольно произнесла Ырыс.

– Нам унывать нельзя,– добавил Канай.

–Надеяться всегда надо,– сказал Доцент.

Ырыс посмотрела на небо.

– Выходить пора.

– Ты, Митя, тут оставайся,– решил Канай.– Пока нога не пройдет.

Тот испуганно посмотрел на него.

– Нет, я с вами пойду. Сегодня лучше.

– Тогда мы точно ничего не соберем,– проворчала Ырыс.

Бомжи взяли мешки и двинулись в путь. Митя старался не отставать.

7

Когда вечером бомжи как обычно собрались у Каная, он сказал:

– Не захотел Митя возвращаться. Скажем так: боится он этого места.

– И я боюсь,– вздохнула Валька.

Митрич сдвинул на лоб вязаную шапочку, почесал затылок, оглядел всех острыми глазками и произнес:

– Я так думаю: не они Егорыча грохнули. Его же, когда он от Назгуль-эдже шел, поезд чуть не переехал. Так, Валька? А Руслан с Толяном раньше в машину сели, до поезда. Помните? А поезд вечером один был.

– Они, не они – какая разница? – вздохнула Ырыс.– Дядь Вову-то не вернешь…

– Хороший был мужик,– всхлипнула Валька.– Душевный… То-то Кукла вчера у оврага кружила.

– Разница большая,– заметил старик.– Теперь вопрос: кого следующего прирежут?– Наступила тишина. Митрич затянулся сигаретой, продолжил задумчиво: – Да, бомжи своей смертью редко умирают. Кого замочат, как Егорыча, как Склеротика. Кто замерзнет. Кто от болезни подохнет, без лечения-то…

– А вот почему больницы бомжей не берут? – перебила его Ырыс.– Ведь они десять процентов бесплатно должны лечить, я знаю. Тех, у кого бабок нет. Нас то есть.– Они выпили.– Все от властей зависит. При Союзе бомжей не было.

– Всегда они были, – махнул рукой Митрич.– Вы все на власть свалить готовы. А что она сделает, если страна нищая.– Он ткнул сигаретой в сторону ржаво-бурых металлических конструкций недостроенного корпуса, сиротливо смотревших в небо.

– За все ругать власти – это дурной тон,– как бы про себя заметил Доцент.

– Пусть еще такие приюты откроют как «Коломто». Побольше,– стояла на своем Ырыс.– Уж на это бабки нашлись бы. Не думают власти о народе, о том, что людям жрать нечего, что работы нет. Им лишь бы карманы набить.

Старик осклабился.

– Ага, особенно тебя безработица волнует. Ты без работы прямо изнываешь… А помнишь, Ырыс, летом мужик приезжал, работу предлагал. По благоустройству города вроде. Что же вы с Канаем не пошли?

– Что я, дура? За гроши горбатиться.

– На фиг нужно,– улыбнулся Канай. Он не отрываясь смотрел на западную часть небосклона. Ее закрывал цельный, какой-то плоский, с четко очерченными краями, массив темно-серых туч. Он словно был выпилен из фанеры. Недалеко от горизонта по этому массиву тянулись две строго горизонтальные, идеально ровные прорези. Сквозь них проглядывало огромное пунцовое солнце.

– Во-во,– усмехнулся Митрич.– Устройся, Ырыс, санитаркой. В любой больнице санитарки требуются. И жить где будет, в общежитие пристроят… Работы ей нет!

– Судна выносить? – фыркнула Ырыс.

– Без паспорта не примут, Митрич,– сказал Канай.

У них у всех не было документов. Кто-то потерял, у кого -то вытащили. Кто-то просто пропил.

– Эх, Егорыч, Егорыч,– тихо бормотала Валька, размазывая слезы по грязным щекам.– Беда не приходит одна.– Ее не слушали.

– Да что ты, Митрич, так власти защищаешь? – рассердилась Ырыс.– Что они тебе хорошего сделали?

– Пенсию тебе не платят,– поддакнул Канай.

– Защищаю? Да в гробу я их видал. Я правду защищаю… 7 апреля Бакиева свергли – жить лучше стало?

– Нам – точно нет,– засмеялся Канай.

– Пять лет назад Бакиев Акаева сверг – жить тогда лучше стало?.. Все дело а экономике.

– По государственному мыслишь, Митрич,– одобрительно кивнул головой Доцент.