Без остановки. Автобиография

Первая книга Мрабета Love with a Few Hairs / «Любовь, когда волосы поредели» вышла в Нью-Йорке и Лондоне, а на ВВС сделали её постановку для ТВ. Это подтолкнуло Мрабета написать второй, более длинный роман под названием «Лимон» / The Lemon. Всю следующую зиму и весну я работал над переводом этого романа. Здоровье Джейн оставалось слабым. В январе я снова отвёз её в больницу в Малаге, где она пробыла до лета. Тем временем Мрабет написал серию рассказов, которые я перевёл, когда у меня появилось свободное время, а Лоуренс Ферлингетти опубликовал их в издательстве City Lights под названием «М'гашиш» / M'hashish.

Единственный опубликованный мной материал, которого я стесняюсь теперь — это уйма «стихов», разбросанных мной (как корм курицам), в небольших журналах в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Я считал, что тот период ушёл в прошлое, и вероятность того, что найдутся те, кто помнят эти литературные грешки, становится всё меньше, приближаясь к нулю. Айра Коэн жил в Дар эль Баруде. Он отчаянно старался подружиться с музыкантами из братства джилала. В конце концов, те стали ему настолько доверять, что согласились провести вечером на камеру обряд, где будут входить в транс, во внутреннем дворике его дома. Собралось много людей. Люди в изменённом состоянии сознания не только танцевали, но пили кипяток и ложились на раскалённые угли. Айра попросил Брайона Гайсина и меня записывать звук. Позднее Коэн использовал эти записи, когда готовил к выпуску в Нью-Йорке пластинку под названием Jilala. Это была первая запись марокканской фолк-музыки, изданная в Соединённых Штатах, которую можно было приобрести в магазине (позднее лейбл Folkways издал пластинку с материалом, собранным Кристофером Ванклином.) Представители секты Джилала очень не хотят демонстрировать свои ритуалы евреям, Коэн испугался, что кто-нибудь из марокканцев догадается, что он, так сказать, из правильного лона, поэтому побыстрее отбыл в Нью-Йорк. Перед отъездом Коэн попросил у меня несколько стихотворений для литературного журнала Gnaoua, редактором которого был (первый номер вышел незадолго до этого). Я дал ему пару стихотворений, написанных в Мексике в 1940 г., поводом для которых послужило нападение Германии на СССР[586]. Вскоре Коэн отправил мне экземпляр журнала The Great Society (он его редактировал и издавал в Нью-Йорке). Там Коэн напечатал все стихотворения, которые я ему тогда дал. Потом журнал попал в Лос-Анджелес в руки Джону Мартину, редактору издательства Black Sparrow Press[587]. Джон предложил мне добавить несколько стихотворений и разрешить ему опубликовать их в небольшой книге. Тираж планировался около трёхсот экземпляров, и я решил дать «добро». Восемь такого рода стихов смотрелись вместе органично, и получался маленький сборник. Я назвал его Scenes / «Сцены»[588], так как в нескольких поэмах в первом приближении содержались кое-какие навязчиво преследующие меня сюжетные основы, позднее развитые в моих прозаических произведениях.

В 1960-е несколько колледжей в разных частях Соединённых Штатов предложили мне годовой контракт в качестве приглашённого профессора. Однако так как мои прошлые грехи были задокументированы и внесены в личное дело, серьёзно рассматривать такие предложения было совершенно бесполезно, даже если бы я и был в них заинтересован. И действительно, в какой-то момент, когда я написал в ответ на телеграмму из одного колледжа во Флориде, расположенного не слишком далеко от того места, где жили мои родители, что был бы польщён оказаться там, из колледжа быстро ответили, что поразмыслили и решили, что не выйдет. Оливер Эванс предложил мне вести с осени 1968 года курс в государственном колледже в долине Сан-Фернандо. Хотя его предложение и было очень заманчивым, так как врач Джейн сказал, что она проведёт в больнице ещё несколько месяцев, вряд ли стоило серьёзно задумываться об этом. Всё же по какой-то необъяснимой причине они согласились предложить мне место и даже в конце семестра позволили мне решить, хочу ли я остаться ещё на один учебный год.

И вот я уехал в Калифорнию и преподавал продвинутый курс создания нарратива и современного европейского романа. Пребывание в колледже не слишком отличалось от того, каким я его себе представлял, за исключением лишь, что люди оказались лучше, а обстоятельства их жизни — сильно хуже. Слишком многие составные части давно назревавшего «ночного кошмара» сполна проявились близ Лос-Анджелеса. Когда четыре месяца закончились, я поспешил домой в Танжер, остановившись во Флориде, чтобы продать дом и всё, что в нём было, кроме столового серебра.