Без памяти (СИ)

Подхватив ее за талию, легко перемещаю хрупкую девушку, опуская на свое кресло так, чтобы она уперлась коленями в сиденье по обе стороны от моих бедер. Точеные ножки широко раздвинуты, торчащие сквозь тонкий шелк соски на уровне моего лица. Рывком дергаю вверх узкий подол, оголяя крепкие ягодицы и бесцеремонно трогаю ее между ног.

— Давно ты намокла, девочка? — хрипло спрашиваю я, сдвигаю влажную полоску стрингов и без долгих прелюдий загоняю в нее два пальца.

Пиздец. Внутри так горячо, туго, мокро. Идеально. Каждый толчок сопровождается характерным похабным хлюпаньем. Блядь, она с ума меня сведет. Два часа утренней долбежки и спустя всего пять, жадная малышка снова хочет, чтобы ее как следует отодрали.

— Покричи для меня, милая, — требую низким тоном.

— Хочу тебя… Не останавливайся, — несдержанно стонет Тея, цепляясь пальцами в пиджак на моих плечах. Терпкий будоражащий запах ее возбуждения окончательно сносит крышу. — Сильнее… — всхлипывает ненасытная сучка, заставляя меня рычать от распирающего давления в брюках.

— Так, малышка? — сгибаю фаланги, нащупывая нужную точку и стимулирую ее быстрыми точными ударами. Черт, влаги столько, что она обильно стекает по внутренней стороне бедер.

— Да-а-а…Так хорошо, Леон…

— Оближи, — подняв свободную руку, просовываю указательный палец в ее губы, и она послушно втягивает его в рот. Посасывает, царапая зубками и зализывая следы укусов языком. — Сделаешь так с моим членом — накажу, — хрипло смеюсь я и, раздвинув ее ягодицы и погружаю смоченный кончик пальца в тугое отверстие. Она дергается, бормоча что-то невразумительное. Шипит, когда я толкаюсь глубже.

Мы уже не раз практиковали анальный секс, но она до сих пор зажимается. Правда, только в самом начале. Я не умею быть сдержанным, а ей нужно время, чтобы привыкнуть к атакующим ее тело острым ощущениям.

— Дыши, девочка. Отдай мне себя.

Она кивает и хаотично двигает бедрами, одновременно и полностью принимая меня сразу в двух отверстиях. Кричит от удовольствия, впивается ногтями в мой затылок, рефлекторно тянет к себе. Я подыхаю, покрываясь испариной. Ширинка лопается по швам, член болезненно упирается в молнию. Гортанно зарычав, вгрызаюсь в твердую бусину, смачивая ткань своей слюной.

— Бог мой… Да-а-а, — Тея трясётся всем телом, насаживаясь мокрыми дырочками на мои пальцы и за считанные секунды бурно кончает. Без единого прикосновения к клитору. Она только что побила наш личный рекорд.

— На колени, — жестким тоном приказываю я, надавив на ее плечи. Дерганными движениями рук быстро расстегиваю ширинку и, зарывшись пальцами в шелковистые локоны, толкаю белокурую голову к раскаленному члену. — Соси, детка.

Спустя полчаса, удовлетворенные и натрахавшиеся, мы снова чинно сидим на своих местах и, обмениваясь непринужденными фразами, готовимся к посадке. Робко заглянувшая в салон, стюардесса сообщает, что снижение начнется через пять минут и просит пристегнуть ремни.

Тея резко отворачивается к иллюминатору, заливаясь стыдливым румянцем. Разумеется, никто бы не рискнул сунуться в салон, пока мы занимались сексом, но вопли Алатеи наверняка слышал весь экипаж и охрана. Меня это ничуть не смущает, и ее не должно волновать мнение обслуги. Если мне захочется остроты, я трахну Тею, выстроив их в проходе в шеренгу, и моя девочка будет кричать еще громче, пока я нанизываю ее на свой член. Но пока в этом нет никакой необходимости. Остроты мне хватает с лихвой.

— Тебе понравилось, — констатирую очевидный факт. — Прекрати стоить из себя смущенную целку. Пора взрослеть, малыш.

— В бункере взрослеть было проще, — приложив ладони к пылающим щекам, парирует Алатея.

— Сегодня ночью повторим, но вместо пальцев в одной из твоих дырок будет мой член. Выбирай в какой, пока я добрый.

— Добрый? — одарив меня возмущённым взглядом, задушено шепчет Тея. — Ты похабное животное, Леонель Голденштерн.

— Извращенец, насильник, подонок, садист, убийца и много кто еще…, — усмехнувшись, продолжаю ее мысль. — С тобой определённо что-то не так, малышка, раз ты течешь от одного взгляда на такого ужасного человека.

— Поверь, я не раз размышляла на эту тему, — трогая припухшие губы, которыми совсем недавно самозабвенно полировала мой член, задумчиво выдает Тея. — Влечение к тебе…, — сбивается, нервно лизнув крошечную трещинку на нижней губе. — Оно нездоровое, неправильное, противоестественное.

— Неужели? — вкрадчиво уточняю я.

— Меня бешено тянет к тебе, но после… после секса я чувствую себя грязной и использованной. Между любящими супругами так быть не должно, Леон, — тщательно подбирая слова, она пытается донести до меня свою позицию, с которой я в корне не согласен.

— Разумеется, милая, — невозмутимо соглашаюсь я. — Между любящими — не должно. А в нашей паре люблю только я. Ты же не испытываешь ко мне ничего, кроме похоти. С чего бы тебе чувствовать себя чистой?

— Перестань повторять этот бред про любовь, — раздраженно огрызается Тея. — Ты обращаешься со мной, как с доступной шлюхой, а не любимой женой.

— Не думала, что ты такая и есть?