Без пяти минут беременна

– Я подавилась, – хрипло каркаю я, набирая в рот воды и выплевывая.

– Уверена? А то там за столом сейчас обсуждают у кого какой токсикоз был на ранних сроках, – кивает себе за спину. – Может это… и придумывать ничего не придется? – наклоняет голову и таким взглядом меня окидывает…

– Ой, да заткнись ты. Не от святого же духа в конце концов? – стряхиваю с рук воду и вытираюсь полотенцем. – И вообще, ты офигела так меня подставлять? Что я тебе сделала?

– Э! Я тебе помогаю. Готовлю почву для плана под номером три! – возмущенно-насмешливо кидает Элька, шагая к зеркалу.

Наклоняется поближе, чтобы проверить свой легкий макияж и строит дурацкую рожицу, оттягивая кожу под глазами.

– Морщины, мать твою.

– Ага, на все тридцать, – ехидно добавляю я. Знаю, ее бесит, потому что ей реально тридцать. – И не надо больше твоих «подготовок почвы», ясно? Только запутываешь все.

– Да ладно, ты видела его лицо, когда я про пол спросила? Такой милашка. И так на тебя посмотрел.

Я закусываю губу, заинтригованная сказанным. «Так» это как? Как?

– Нормальный пацан, в общем. Небось уже готов предъявить отцовство на твое несуществующее чадо. Смотри, в ножки будет бросаться, в грудь бить – бери, не профукай.

– Да ну тебя, – отмахиваюсь от ее глупостей и выхожу из туалета.

Эта ее сестринская заботушка… не выдерживает никакой критики. Не будет Даня мне в ножки бросаться. Максимум – на грудь. Зря что ли пуш-ап надела?

Возвращаюсь за стол как раз на стадии маминых ностальгических воспоминаний о том, как потрясающе проходила ее первая беременность и как ужасно вторая. Кто всему виной понятно. Вторым детям вечно достается. Сколько себя помню, мама не забывала сравнивать меня с сестрой по достижениям в этой жизни, а в конце прибавлять: что я зря девять месяцев с тобой мучалась? А то, что мучалась она – никаких сомнений, это сейчас за столом она весело рассказывает о токсикозе, изжоге, зажатых нервах и нескольких месяцев на сохранении. Мне в юности было не до смеха, когда все это вываливалось на неокрепший мозг, стоило только не поступить в хороший институт, как сестра.

Кто ж знал, что все былые заслуги сестры померкнут на фоне первого внука. Даже пока несуществующего.

Тяжело опускаюсь на стул и шумно выпускаю воздух, давящий на ребра. Правда щемит в груди до спазмов, желая уже вырваться наружу. Но на затылок ложатся прохладные пальцы, проворачивая мой же фокус с поглаживанием, напротив светятся радостные лица, а мурашки уже проложили путь по спине до самых пяточек.

Тело само кренится в бок, укладывая голову на сильное мужское плечо рядом. Рука, выписывающая успокаивающие узоры на моей шее, ложится на предплечье, сгребая меня в крепкие объятия. И так мне сейчас хорошо…

А я не враг сама себе делать плохо.

Глава 27. Невесомость

Это странно назвать одним из самых лучших дней в своей жизни тот, где я всех обдурила?

Мне так кажется. Немного. Но совесть уходит куда-то в подполье, прикрываясь черными стрингами. Мне хорошо. Сейчас – как никогда.

Я прощаюсь с родителями под осуждающий взгляд сестры. Да, так и не сказала. Да, решила покупаться в лучах невероятной заботы, которая вечно доставалась не мне. Скажу. Честно. План номер три точно применять не буду!

Просто сейчас появилась гораздо более важная и приоритетная задача: дожать Даню.

Я чувству, что сегодняшний день нас сблизил. Дурацкие спортивные споры с папой, забавные истории бабули и гусь, которого придется ждать до декабря. Все это я, как есть. С лучшей стороны. Кажется, он проникся.

Обнимал меня, успокаивающе гладил, под столом держал за руку. И подливал гранатовый сок, сурово поглядывая.

Выкидываем сестру возле станции метро, как она и попросила, но продолжаем ехать в тишине. Он везет меня домой. Вечереет, вдоль улицы зажигаются фонари, придавая какой-то томности моменту.

В груди расплывается огромный теплый шар, так мне хорошо. И тишина тому не помеха. Наоборот, мне нравится, как многозначительно мы оба молчим, будто взвешивая все эмоции, которыми сегодня наполнились.

За этой пеленой ощущений время снова скукоживается и вот мы уже у моего дома. Заруливаем во двор, я отстегиваюсь и больше всего боюсь, что он просто притормозит возле моего подъезда и попрощается, не заглушая мотор. Но Даня не разочаровывает, кружит по двору в поисках места для парковки, а когда не находит, выезжает снова на дорогу.

– Там возле магазина обычно есть место, – впервые подаю я голос.

Он понимающе кивает и заворачивает через дом к «Пятерочке». Глушит машину. Оборачивается ко мне.

Молчит и смотрит. Многообещающе.

– Все прошло неплохо, – смущенно улыбаюсь я.

– Только кажется, запуталось всё больше, – тяжко выдыхает.

Тут не поспоришь. Был же какой-то там план все разрулить без потерь, да? Он обещал его придумать. Но мне нравится все именно так.

– Думаешь?

– Не знаю, – повисает задумчивое.

И тикает между нами.

– Зайдешь? – стреляю в него глазками, заправляя непослушную прядь за ухо.

Моим языком тела уже можно облизывать. Все прозрачнее некуда! Даже про «чай» добавлять кажется лишним.