Без помощи вашей

Вопрос вертелся в голове у Миры все время, пока они ехали сквозь блистательную Фаунтерру, пересекали Дворцовый мост, катили аллеями императорского сада. Нет, даже дольше — еще с того момента, как леди Сибил сказала, что им предоставляется возможность повидаться с Глорией. После трех месяцев разлуки с дочерью графиня, конечно, безмерно радуется грядущей встрече и ни о чем другом не хочет думать… но все же, не спросить нельзя. Отложить на потом? И этого не следует — и так уже все зашло слишком далеко, разве нет?! Нужно поговорить, причем — без отлагательств.

Они расположились в закрытой беседке у южного крыла дворца, церемониймейстер сказал, что вскоре проводит сюда леди Минерву и оставил их наедине.

Мира собралась с духом и заговорила:

— Миледи, простите, не кажется ли вам, что мы хватили через край?

— Это в каком же смысле? — сразу ощетинилась графиня.

— Ваша дочь, леди Глория, не просто называется чужим именем. Она живет под чужим именем в императорском дворце, пользуется охраной владыки, как его дальняя родственница. Когда мы откроемся, разве император не сочтет это мошенничеством? Разве не будет он оскорблен нашей ложью?

— И что же ты предлагаешь?

— Открыться владыке прямо сейчас, сегодня. Каждый следующий день лжи лишь углубляет нашу вину.

— Сегодня?!

— Да, миледи. Если позволите, я сама сделаю это. Все началось из-за меня, вы лгали лишь для того, чтобы уберечь меня от опасности. Мой долг — открыться императору. Я брошусь ему в ноги и буду молить о прощении.

Леди Сибил насмешливо искривила губы:

— И, думаешь, он простит тебя? Лишь потому, что сплясал с тобой один танец?

— Не знаю, миледи, простит ли меня владыка. Но, я уверена, он должен простить вас. Вы поступили благородно, защитив меня, а теперь эта защита становится для вас обузой. Я остановлю маскарад, и вы сможете поселить дочь в своем доме, каждый день видеться с нею!

— Ах-ах, какая трогательная забота обо мне!

— Миледи…

— Помолчи-ка и послушай теперь, что я скажу. Третьего дня я была здесь же, во дворце, в чайной комнате владыки. Он пригласил меня на утренний чай — ты хоть понимаешь, что это значит? Там были только его ближайшие советники — пятеро влиятельнейших придворных! И я — в их числе! Император советовался со мною — советовался! — о том, как воспримут северные бароны всеобщую подать, и что можно сделать, чтобы сгладить недовольство. Мы говорили добрых полчаса! Один раз владыка собственной рукою наполнил мою чашку! И теперь ты хочешь, чтобы я потеряла его уважение из-за того, что тебя загрызли муки совести?!

— Миледи, император, несомненно, простит вас! Он — справедливый человек.

— Простит — да. Я, конечно, сохраню и голову, и титул. Но будет ли он доверять мне, как доверяет сейчас? Позовет ли меня вновь на совет, зная, что я обманывала его?! Ты не представляешь, каким трудом достигается влияние при дворе! Чайная Адриана — моя победа, мой триумф! Думаешь, я принесу его в жертву твоим принципам? Помилуйте меня боги.

Леди Сибил даже не злилась — скорее, она смотрела на Миру, будто на умалишенную. Девушка не оставляла попыток убедить ее.

— Но миледи, рано или поздно нам придется открыться. И чем дольше мы будем обманывать Адриана, тем сильнее станет его гнев. Разве я ошибаюсь в этом?

— Наивное дитя! Да будет тебе известно, что владыка так же подвержен настроению, как и любой человек. Для сложного разговора важно выбрать подходящее время. В один день владыка может изгнать тебя из столицы за проступок, но в другом состоянии духа он, глядишь, и посмеется над этим же проступком, сочтет его невинной шуткой.

Мира вспомнила Вечный Эфес, выскочивший из ножен, и свой собственный дерзкий хохот, и ответную улыбку Адриана. Это далеко не то же самое, что присвоение чужого имени… однако в чем-то графиня была права.

— Простите, миледи, а когда, по-вашему, придет подходящий день?

— Знаешь ли, подать была не единственной темой, что обсуждалась в чайном салоне. Император призвал Марка — ты ведь помнишь Ворона Короны?.. — и выслушал его доклад о ходе расследования. Марк сказал, что протекция располагает уже некоторыми сведениями. Он не решился высказаться точно, поскольку сведения надлежит еще проверить. Но, если верить словам Ворона, в течение двух недель все будет уточнено и прояснено, и он сможет назвать имя преступника.

— Да?! — чуть не вскрикнула Мира.

Графиня усмехнулась:

— Да, дитя мое! Мне следовало сразу порадовать тебя этим. Марк поклялся императору, что за две недели отыщет и схватит преступника!

— Да помогут ему боги, — прошептала девушка.