Без поцелуя на прощание

Я выглядываю из окна на крыльце. Николь ждет на пассажирском сиденье моей машины. Через тонированное стекло на заднем сиденье я не вижу своих малышей, но надеюсь, что они крепко пристегнуты и пребывают в блаженном неведении относительно ада, разрывающего их семью на части.

Марк все еще говорит со мной, но я не слышу ни слова. Меня захлестывает душевная боль.

В следующие несколько мгновений все разворачивается в невероятно замедленной съемке. Я чувствую, как меня накрывает потеря самоконтроля. Безумная ярость пронзает все тело. Для меня это не в новинку. Я уже испытывала подобные вспышки гнева, и мне знакомы тревожные признаки. Я знаю, по какой схеме будет разворачиваться приступ ярости. Я знаю, что теряла контроль над собой, но на этот раз я принимаю это чувство. На этот раз мне нравится бунтовать. Гнев придает мне сил, и я позволяю поглотить меня полностью.

Марк смотрит на меня странно. Возможно, он видит, как в моих глазах бурлит гнев. Он выглядит почти напуганным. На какой-то миг я начинаю подозревать, что он тоже видит тревожные признаки. Возможно, он знает, что его ожидает. Он не двигается с места, но взгляд говорит об отчаянном желании отступить.

Я наклоняюсь к краю коляски и с невероятной силой яростно бросаюсь вперед, сбивая беспомощно стоящего Марка на землю. Несколько мгновений он лежит тихо, придавленный весом моего безжизненного тела. Он кричит. Я вижу, что его губы шевелятся, но решаю отгородиться от звука, с силой проникающего мне в уши. Сейчас вся власть у меня в руках. Я начальник и командир. Сейчас он не может причинить мне боль.

Мой пузырь иллюзий неожиданно лопается. Я ошибаюсь. Разумеется, он может причинить мне боль. Из нас двоих он явно более сильный противник. Без каких-либо угрызений совести он хватает меня своими большими руками за плечи и грубо сажает ровно. Мне с трудом удается перевести дыхание, но прежде чем я успеваю отреагировать, он подхватывает меня за одеревеневшую талию и стряхивает со своего поверженного тела.

Не знаю, какое выражение я ожидаю увидеть на лице Марка, съежившись в углу, куда он меня отшвырнул. Я жду, что в усталых морщинках, залегших вокруг его глаз, отразится ненависть, но вместо этого вижу грусть – невыносимую грусть. Мне знакомо это выражение лица. Оно разрывает мне сердце. Выдержать его ненависть было бы легче.

У Марка все еще есть секреты, что-то еще, чего я пока не знаю. Это нацарапано на изогнутых морщинках его лица. Ему исполнится тридцать три в следующий день рождения, но в последнее время у него уставшее лицо человека на двадцать лет старше.

Своими измученными руками я притягиваю к себе ноги, сворачиваюсь аккуратным клубочком и кладу подбородок на колени. Я остаюсь дрожащей кучкой лежать в углу, наблюдая, не отступит ли Марк. Я так сильно хочу, чтобы он опустился на колени рядом со мной и сказал, что это всего лишь недопонимание. Что он любит меня и что мы со всем справимся. Но я понимаю, что это несбыточная мечта.

Марк подходит ко мне, и я прижимаю колени к груди еще сильнее. Я начинаю звать Эйву. В этот миг я осознаю, что было потеряно гораздо больше, чем я сначала думала. Мы не двое людей, которые разлюбили друг друга. Мы двое людей, которые доводят друг друга до ручки.

Я зову и зову, но Эйва не появляется. Марк подходит ко мне так близко, что я могу видеть, как тяжело вздымается его грудь с каждым тяжелым вздохом. Я поднимаю руку к голове и локтем защищаю лицо. Сколько я знаю Марка, он всегда был против насилия, но в этот жуткий миг мне кажется, что он собирается напасть на меня, а у меня нет желания сопротивляться. Однако я никогда не подозревала, что он использует кого-то еще, чтобы сделать за него грязную работу.

В моей голове не отложились тихие шаги, прошумевшие по лестнице несколько секунд назад. Я так сильно сконцентрировалась на Марке, что сбросила со счетов шум, как только услышала его. Доктор Хэммонд достигает последней ступеньки, как раз когда я поворачиваюсь к нему лицом. Огромный шприц в его руке выглядит ужасающе, и я кричу так громко, что у меня начинают болеть уши. Уже слишком поздно. Острый, холодный металл иглы проникает мне в шею, и свет перед глазами меркнет.

Глава четырнадцатая

Я потихоньку открываю сначала один глаз, а затем другой. Свет больно жалит, проникая в мои расширенные зрачки. Я лежу на спине с согнутыми коленями. Пытаюсь разогнуться, но не нахожу пространства для маневра. Все тело онемело, и мне неудобно. Мне почти ничего не видно, и я не могу понять, где нахожусь. Кажется, я напугана, но в моей голове столько мыслей, что я не позволяю эмоциям захватить меня. Я чувствую резкие толчки, из-за которых меня качает из стороны в сторону. Неспособность сосредоточиться раздражает мой сонный мозг.