Без поцелуя на прощание

Марк убедительно играет роль снисходительного конферансье, когда мы переходим из одной просторной комнаты в другую. Он представляет каждую комнату согласно ее титулу и радостно ждет реакции. Я подыгрываю его энтузиазму. Это весело. Я вежливо восхищаюсь выбором ярких обоев и тяжелых замшевых штор. Я в восторге от них. Как будто сама подбирала каждый элемент декора. Здесь нет ничего, что я хотела бы поменять.

Когда мы обходим всю квартиру по меньшей мере три раза, энтузиазм Марка начинает немного угасать. Он отпускает мою руку впервые с тех пор, как мы вошли в холл, и, отойдя от меня, садится на кремовый приоконный ящик внутри большой ниши. Я немедленно иду следом. Не могу вынести одиночества. В воздухе витает мощный запах шариков от моли и выдохшегося освежителя воздуха с ароматом эвкалипта. Эта отчетливая смесь запахов надавливает на и без того вяжущий комок в желудке. Меня преследует подсознательное чувство присутствия, и я не могу избавиться от ощущения, что в квартире обитают привидения. Виски пронизывает острая боль. Я зажмуриваюсь и молюсь о том, чтобы боль прекратилась.

Свет сильно приглушен, и нескольким одиноким свечам, стратегически расставленным по комнате, с трудом удается создать атмосферу. Я ударяюсь пальцем ноги о кухонный стол и пою Марку серенады, состоящие из красочных матюков, прокладывая себе путь, чтобы сесть рядом с ним. Он выглядит ужасно разочарованным, и если бы мой палец не опух в стремлении сравниться размерами с лодыжкой, я бы приложила усилия, чтобы оценить романтическую атмосферу.

Марк любовно целует мне руку и ждет, пока я заткнусь, прежде чем вручить красную розу на длинном стебле с прикрепленной к ней запиской.

– Прочти, – предлагает он, игнорируя мой внезапный порыв мощно чихнуть.

– Тупая аллергия, – хлюпаю я носом, стараясь усидеть ровно на приоконном ящике, держась одной рукой за нос, а другой массируя больной палец.

– Просто прочти, Лаура! Прошу тебя! – теперь я вижу не столько романтичную улыбку Марка, сколько его скрежещущий оскал.

Я согласно киваю и разворачиваю влажный листочек, который, подозреваю, окунули в мой жутко дорогой дизайнерский парфюм.

– Ваше имя? – спрашиваю я, озадаченно читая смазанные буквы. Я решаю, что мы собираемся играть в интересную угадайку, и дрожу от предвкушения.

– Выйдешь за меня? – рявкает Марк. – Черт возьми, там написано «выйдешь за меня?».

Я смеюсь. Марк вскакивает с приоконного ящика и встает напротив меня, топая ногой. Предложение получилось явно не таким эмоциональным, как он надеялся, но катастрофа, коей оно обернулось, заставляет меня любить его еще сильнее.

– Да, – говорю я, вставая, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я с удовольствием выйду за тебя.

Марк целует меня. Это настоящий голливудский поцелуй. Он даже перекидывает меня через колено и наклоняет близко к полу, нежно прижимаясь своим языком к моему. К сожалению, у меня под рукой нет первоклассного парикмахера, поэтому, когда я снова встаю, то больше похожа на Медузу Горгону, чем на Дженнифер Энистон.