Без поцелуя на прощание

Найджел изо всех сил старался работать с нами, но в конце концов жутко психанул из-за того, что Адам слишком мелко порезал курицу. Меня он отстранил от помешивания соуса, потому что я делала это по часовой стрелке, а не против. Он выставил нас из кухни и запретил возвращаться, пока не подаст ужин.

– Та-дам, – объявляет Найджел, неся горячую тарелку к обеденному столу. Его яркие оранжевые прихватки сочетаются с вкусными цветами хрустящих овощей.

– Налетай! – гордо произносит он.

Я тороплюсь к столу и откусываю огромный кусок, даже не успев сесть.

– Я думала, Эйва не вернется домой до завтра, – говорю я, накладывая полную тарелку.

Адам не отвечает. У него рот набит едой. Вместо этого он качает головой и сглатывает с такой силой, что я вижу, как комок проталкивается в горло.

– А кто тогда сидит здесь? – указываю я на тарелку, стоящую напротив свободного стула.

Найджел хмуро смотрит через весь стол на обескураженного Адама:

– Я думал, ты ей сказал.

– А я думал, ты сказал.

– Как я мог ей сказать? Я не видел ее весь день, – огрызается Найджел.

– Ну и я не смог ей сказать, – говорит Адам, в перерыве между едой. – Я не хотел никого огорчать.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Кто и что должен был мне сказать? – издаю я стон.

– Ты мог сказать ей по пути из больницы, – говорит Найджел, кивая в мою сторону.

Адам хмурит брови, морщит нос и разве что только язык не высовывает.

Эти двое хуже разругавшихся пацанов. Если бы я не так сильно злилась на них за то, что они что-то от меня скрывают, я бы, наверное, рассмеялась.

– Ладно, Лаура, – начинает Найджел, и мне тут же становится не по себе от тона его голоса.

– Подожди, – прерывает Адам, обходя стол и забирая нож и вилку у меня из рук и кладя их на дальний конец стола, а затем подходя обратно и проделывая то же самое с моим стаканом воды и тарелкой, в итоге пространство на столе напротив меня остается абсолютно пустым.

Довольно глядя на пустоту передо мной, он произносит:

– Продолжай.

Найджел кивает Адаму, как будто говоря: «Молодец!» Он делает глубокий вдох, перед тем как сказать.

– Это Марк, – выпаливает он, за чем следуют еще несколько более глубоких вздохов. Уф!

Я смотрю на него в ожидании, что он скажет что-то еще. Но это все, что я получаю.

– Он здесь. Я знаю.

– Знаешь? – фыркает Адам, брызжа пережеванной морковкой через весь стол в сторону Найджела.

Найджел с отвращением смотрит на липкую лужу на столе:

– Фу, господи, Адам! Не говори с набитым ртом.

Я больше не могу сдерживать смех. Адам тоже смеется и похрюкивает. Найджел не смеется.

– Значит, ты в порядке? – спрашивает Найджел.

Я пожимаю плечами.

– Наверное. Я видела его в больнице. Это было немного странно, но сейчас я в порядке.

– О, слава богу, – произносит Найджел, опуская плечи и сутулясь. – Я ужасно боялся тебе сообщать.

Адам снова начинает смеяться, но на этот раз я не вижу ничего смешного.

– О да, Найджел, неудивительно, что ты пытался спихнуть всю грязную работу на меня, – говорит он.

Найджел пожимает плечами и ударяет Адама кулаком в руку.

– Я думал, ты немного иначе отреагируешь, – говорит Найджел.

– Чего ты от меня ожидал?

– Не знаю, я думал, ты будешь в шоке, – добавляет Найджел, немного невротично помахивая рукой. Кажется, он не знает, то ли взять меня за руку, то ли обнять, то ли прибегнуть к старому доброму похлопыванию по спине. Он решает не делать ничего из перечисленного и просто кладет руки на колени.

Я слышу, как внизу по коридору смывается унитаз и к нам приближаются шаги.

– Черт побери! – вскрикиваю я, вскакивая со стула.

Стул отлетает и громко ударяется об искусственный камин, отчего на мраморной каминной доске появляется огромная трещина.

Марк робко стоит в углу, у него дрожит челюсть.

– Лау-РА! – орет на меня Найджел, бросаясь к камину, чтобы оценить ущерб.

Громкое жужжание атакует мой слух, а на глаза опускается темная пелена. Не смей падать в обморок, предупреждаю я себя. Не сейчас.

– Теперь-то что? – спрашивает Адам. – Ты же сказала, что знаешь, что Марк здесь.

– Когда я говорила «здесь», я имела в виду здесь, в Нью-Йорке. А не здесь, в квартире. О боже, боже!

Мои ноги превращаются в желе, и мне приходится ухватиться за стол, чтобы не упасть.

Марк подходит, чтобы подхватить меня, но чем ближе он оказывается, тем сильнее я дрожу. Он быстро ретируется.

– Помоги ей! – кричит он Адаму.

Я больше не могу с этим бороться. Такое чувство, что мои веки весят больше, чем все тело вместе взятое, и они просто закрываются.

Проснувшись, я обнаруживаю, что лежу на постели. Голова покоится на мягкой подушке, а ноги подняты и лежат на двух пушистых подушках. Моя юбка задралась выше колен, из-под нее выглядывают безразмерные бабушкины панталоны в горошек.