Без Поводыря

— Именно так, Ваше превосходительство. Использующаяся метода позволяет выдавать намного… в разы больше железа. Опыты показали, что получающаяся из местной руды сталь, все‑таки несколько хуже вырабатываемой в Златоусте, но, тем не менее, вполне приемлемого качества. Для железнодорожных рельс и иного проката, я имею в виду. Мы могли бы уже с началом апреля начать производство, если бы на Тундинском сократили выделку изделий для железной дороги, и более стремились бы к удовлетворению наших потребностей.

— Нет.

— Что, позвольте?

— Нет, Василий Степанович. Об этом не может быть и речи.

— Но почему? — вскричал Пятов. — Ведь потом мы бы легко нагнали…

— И что дальше? — грубо перебил я инженера. — Допустим, что даже — нагнали. Настроили эти ваши… валы? Вальцы? Вальцы. Сколько верст в день вы можете их делать? Ну, или в пудах? Сколько пудов железа в день?

— В трех заложенных у нас конвертерах — около десяти тысяч тысяч пудов в сутки, Ваше превосходительство.

— И сколько это в саженях?

— Это… Немногим более двух верст…

— Прекрасно! Значит, за два или три года вы будете готовы снабдить всю дорогу, от Красноярска до Тюмени. Не так ли?

— Эм… Ну да. Но за три — точно.

— Отлично. Это просто отлично. Но есть одно — но. Государь еще не дал своего дозволения на ее строительство. Правление строящейся дороги наверняка не станет спешить с выкупом готовой продукции, раз ее рано еще укладывать на шпалы. Произведенные вами тысячи верст прекрасных рельс тяжким грузом лягут на баланс наших заводов.

— Но что же тогда… Но как же…

— Не торопитесь с рельсами, дорогой Василий Степанович. Господин Чайковский в Тундальской вполне в состоянии удовлетворить нужды «заводского» отрезка пути. А вы займитесь ка лучше листовым железом. Кровельным, котельным… Какое там еще потребно для пароходов? Можно еще построить несколько вагонов… В виде эксперимента… Ну да вам виднее.

— Томский магистрат заказал литые чугунные столбы для установки уличного освещения…

— Вот и хорошо. Вот и ладно. Насколько мне известно, Бийские купцы проявляют интерес к вашей стали.

— Да, Ваше превосходительство… Вы меня несколько… ошарашили. Я, знаете ли, никогда прежде не размышлял в таком плане…

— Ну, теперь‑то начнете, — засмеялся я. — Пойдемте, господин Пятов. Покажите и расскажите, как этот ваш новейший, заграничный метод работает.

— С удовольствием, Ваше превосходительство, — улыбнулся инженер, и подхватив меня под локоть, поволок в пышущий жаром сумрак цехов будущего лидера Сибирской металлургии.

Невысокий — немного выше плеча, коренастый, с купеческой, кажется даже подпаленной бородой, с огромными, перепачканными окалиной и ржавчиной руками, Пятов казался мне каким‑то сказочным гномом — героем скандинавского или английского фольклора.

— Вот эти… гм… похожие на бочки, строения — это, как мне думается — домны? — проявил заинтересованность я.

— Точно так, Герман Густавович. Домны и есть… Осторожно! Не запачкайтесь. Это доставленный с востока графит… В этих, как вы изволили выразится, бочках, руда превращается в чугун.

— Зачем? Разве нет способа, чтоб напрямую выплавлять железо?

— Нет, — хихикнул Василий Степанович. — Простите великодушно, Ваше превосходительство. Но такая метода мне неведома.

— Гм, — я сделал вид, будто смутился. — Мне казалось, все будет несколько проще.

— Ну, для знающего человека, здесь и нет ничего сложного… В том и гений господина Бессемера, что его способ, так сказать, обращения чугуна в сталь, прост, как самовар. Обратите внимание, Ваше превосходительство! Вот эта конструкция — наш третий конвертер. Как вы можете видеть, его корпус еще не собран до конца. Заказанные в Тундальской части железного кожуха еще не готовы…

— Василий Степанович!

— Да–да, Герман Густавович. Простите… Так вот. По вине поставщика… гм… благодаря удачному стечению обстоятельств, вы можете видеть внутреннее устройство.

— Зачем там кирпич?

— Футеровка? Э–э-э… это, Ваше превосходительство, защитная прослойка устройства. Кирпич — не простой, Ваше превосходительство. Это исключительной важности кирпич. Всем кирпичам — император. Он из особой глины сделан, из огнеупорной…

— Выходит, месторождение специальных глин, пригодилось?

— О! Более чем! На Обуховском‑то заводе за шиасовую плинфу серебром платят. Из Англии везут. А у нас — в овраге артель мужичков за рубль с воза…

— Отлично. Так что там дальше?

— Извольте взглянуть сюда, Герман Густавович. Эта часть называется воздушной коробкой. Тут расположены особым образом, сделанные отверстия — сопла. Через них в жидкий чугун подается воздух…

— Вы сказали — в жидкий? — удивился я.

— Истинно так, Ваше превосходительство. В жидкий. Вот в этот, третий конвертер, по расчетам, поместится не менее чем триста пятьдесят пудов чугуна. И под воздействием воздуха, через некоторое время, он превратится в железо. Устройство опрокидывается, металл выплескивается в ковш. Вот этот, видите? И уже в этой емкости мы проводим процесс раскисления…

— Чего? Окисления?