Без Поводыря

— Раскисления, Ваше превосходительство. В железе остается слишком много… гм… воздуха. Его нужно убрать, иначе вместо стали мы получим… ржавчину.

— Даже так?

— Именно так, Герман Густавович. И… собственно — все, Ваше превосходительство. Сталь выливается в формы, и прокатывается… Слава Богу, серы и фосфора в местной руде мало, так что ничего особенно сложного делать не приходится. Однако, и содержание железа в породе не слишком велико. На руде из окрестностей Кузнецка, было бы довольно двух доменных печей. Нам же пришлось строить три.

— А откуда вам стало известно о…

— Так Петр Александрович привез образцы, — нагло перебил меня Пятов.

— И насколько же тамошний материал лучше нашего?

— Пожалуй, что и вдвое, Ваше превосходительство. Из нашей породы более чем сорок процентов не выходит. Из той же — семьдесят на первой же опытной плавке.

— Это на что‑то влияет?

— Несколько выше стоимость стали, — пожал плечами инженер. И не удержался: — Это если начать размышлять о прибыльности нашего завода…

И посмотрел, ожидая реакции. А я доброжелательно улыбнулся и кивнул. Хотя, очень хотелось зажать нос, чтоб не ощущать тошнотворных запахов, и бежать из этого пышущего жаром Ада куда‑нибудь подальше.

— Чем там так… пахнет? — как можно невиннее поинтересовался я, когда мы прошли цеха насквозь, и вновь оказались под открытым небом, около пандуса, по которому сплошным потоком двигались телеги с рудой.

— Угольной смолой, Ваше превосходительство, — поморщился Пятов. — Мы кокс тут же выделываем, а газом, коий из угля при коксовании выделяется, тут же домны греем. Это здорово снижает потребное количество топлива. И все бы оно хорошо, только вот смолы каменноугольной прямо бездна образуется. Прямо — беда с ней. И вычищать все время требуется, и запах у нее… Вы простите, Ваше превосходительство, но воняет она пуще свинячьего навоза.

— Чтож вы наших ученых мужей не попытаете, как с этой смолой бороться? Мне в столице господин Зимин говорил — будто отходы эти — ценное сырье. Может быть, уже есть способ не просто вас избавить от смолы, но еще и…

— Заработать? — вскинул брови Пятов и засмеялся, не заметив, как снова меня перебил. Ну вот кто его воспитывал?!

— А здесь у нас что? — резко меняя тем, не глядя, ткнул я пальцем куда‑то за спину.

— Там? Там мы барак построили. Вроде постоялого двора. Нужно же где‑то ночевать извозным мужикам, — вильнул глазами инженер. — Расходование средств с господином Колосовым мы согласовали.

— Вот как? А что же? Эти ваши мужики в Троицкое жить переехать не стремятся?

— Сие мне не ведомо, Герман Густавович, — искренне развел руками Пятов. — Это у Евгения Яковлевича надобно спрашивать. Я, знаете ли, с его появлением в наших краях, все что там, за воротами завода из внимания выпустил. Но вы, Ваше превосходительство, не сомневайтесь. Я с мастерами говорил. Они всем довольны.

— Очень интересно! Но ни за что не поверю, что вы не видите, что творится в поселке…

— Я там очень редко бываю. Поверьте, Ваше превосходительство. У меня и в заводе довольно забот. Нам вот… Инженерам и служащим канцелярии, дома выстроили, так пока мне господин Колосов лично не сообщил, дескать, пора переезжать, я и знать не знал, и ведать не ведал, о них. Целая улица, в пол весты длинной! Представляете!? И к управлению совсем близко. Я раньше‑то, бывало в кабинете и ночевать оставался, чтоб время не тратить на дорогу до съемного жилья. Ныне же стал домой ходить.

— Отлично, — обрадовался я. — Значит, работой господина коменданта вы довольны?

— О, да, Ваше превосходительство. Только…

— Только?

— Скажите, Герман Густавович… Не создавалось ли у вас… — инженер, заглянул мне в глаза, и тут же отвернулся. — Кхе–кхе… Мне кажется, наш Евгений Яковлевич — какой‑то… социалист.

— Да–а-а? — протянул я, одновременно пытаясь хоть как‑то унять ржущего как лошадь Германа. — Это серьезное обвинение, Василий Степанович. Он пытался вас… гм… увлечь вас своими идеями?

— Нет–нет, — испуганно отпрянул от меня Пятов. — Что вы! Просто… Как я уже… Мне приходится много разговаривать с рабочими. С мастерами… И вот…

— Ну же, Василий Степанович. Смелее.

— Некоторые из наших мастеров, — выдохнул, словно на что‑то решившись, металлург, — передавали мне слова господина Колосова. И будто бы, он, наш Евгений Яковлевич, говорил, что заводские рабочие, особенно опытные, старые мастера, по его мнению, должны иметь возможность жить не хуже господ. Вот.

— Очень интересно, — кивнул я. — А вы что думаете по этому поводу?

— Да что с того, как я об этом думаю, — чуть ли не простонал Пятов. — Он ведь им такие дома строит, что и в Томске не у каждого купца. Ученикам‑то понятно — и общего барака много. И толку с них мало, и что из этих птенцов вырастет — непонятно. Но ведь… мастерам… А ежели явится кто, да начнет интересоваться? Разве же так можно… господ равнять с этими…