Без права на мечту

– «Огненное шоу» – это новое, современное авангардное течение. В чем оно заключается? В двух словах не опишешь. Каждое такое выступление – это отдельный спектакль. Чего там только нет: рев труб, грохот барабанов. Перед зрителями разворачивается огненная феерия. Танцующие артисты в одеждах из языков пламени, прыгалки из живого огня, воздух режут на части пылающие кометы. В разгар представления перед зрителями появляется длинноволосая девушка, танцующая на огненном диске. Это в общих чертах. Роль длинноволосой девушки должна была играть Женя. Так вот, она где-то вычитала, что при проведении таких спектаклей используют специально обученных артистов. И заявила директору, что он не имеет права ставить это шоу. Люди, мол, у него не обученные. А раз не обученные, то могут заживо сгореть. Девушка заявила, что, если директор не откажется от идеи «Огненного шоу», она напустит на него все инстанции. Пригрозила всерьез. Директор вспылил и приказал выгнать Женю из театра. Даже в качестве зрителя запретил ее пускать. Вот и вся история.

– Скажите, это шоу действительно настолько опасно?

– Да бросьте вы! По всему миру давно уже такое практикуют. Риск минимальный. В шоу используется специальная горючая смесь, которая сама воспламеняется, но исключает возможность воспламенения посторонних предметов. Этот огонь даже для детей безопасен!

– И вы будете ставить такое шоу?

– Нет, идею с шоу пришлось отложить до лучших времен, – посетовал режиссер. – Финансово слишком накладно.

– Почему же раньше эта идея не казалась столь затратной? – задала я очередной вопрос.

– Раньше были другие спонсоры, – пояснил Денис Георгиевич. – Но потом они отказались финансировать шоу. Женя постаралась. Прорекламировала так, что половина из них денежки свои забрали.

Мне стало понятно, почему директор запретил пускать Женю в театр даже в качестве зрителя. Такую свинью подложить, это надо умудриться. Я решила оставить тему шоу.

– Скажите, Женя успела подружиться с кем-то в театре?

– Особой дружбы она ни с кем не водила. Скорее приятельствовала. Сестры Полушкины гримерку с ней делили. Яков Бочкин в женихи набивался. Палыч частенько с Женей разговоры за жизнь вел. Пожалуй, больше никого назвать не могу.

– Могла Женя попросить приютить ее на время кого-то из тех людей, которых вы перечислили?

– Вряд ли, – ответил режиссер. – Уж больно Женя гордая. Просительницей я ее себе как-то не представляю.

– Думаю, нужно попытаться выяснить этот вопрос, – сказала я. – Могу я побеседовать с сестрами Полушкиными и другими артистами?

– Плохая идея, – заявил Денис Георгиевич. – Кто же вам признается в том, что нарушил приказ директора? Даже если кто-то из них и приютил Женю, рассказывать об этом не станет. Тем более вам. Человек вы чужой. А от чужого человека чего угодно можно ожидать. Наши артисты своим местом дорожат.

– Что же мне делать? Эта информация мне позарез нужна.

– Давайте поступим так: я поспрашиваю у наших, может, что и узнаю. А как узнаю, позвоню вам и все сообщу.

– Другого выхода нет, – согласилась я. – Пишите номер.

Продиктовав номер телефона Денису Георгиевичу, я покинула театр.

Театральные баталии заняли намного больше времени, чем я рассчитывала. И пользы особой не принесли. Вечер решительно вступал в свои права. Теперь следует отправиться в «Тарасовское общество защиты животных». Офис их располагался в центре города, в престижном здании «Делового центра». Только вот успею ли я еще сегодня застать в офисе хоть кого-то из членов общества? Попытка – не пытка. Поеду, а там видно будет.

До центра я добиралась довольно долго. Постояла во всех пробках, которыми был богат Тарасов в вечерние часы.

Припарковавшись около «Делового центра», я, без особой надежды, поднялась на шестой этаж и отыскала комнату с вывеской общества. В просторной приемной горел свет, но место секретаря пустовало. Пройдя через приемную, я оказалась в миниатюрном конференц-зале. Тоже пустом. Вернулась обратно в приемную, осмотрелась. Около входа обнаружила неприметную дверь. Неудивительно, что я не увидела ее сразу. С одной стороны дверь загораживал внушительных размеров шкаф, с другой – высокий, от пола до потолка, рекламный плакат. Лисички, белочки, норки, дворовые собаки и кошки сидели на солнечной лужайке. Поверх их голов четкими буквами выведено: «Животные имеют право жить!» С высказыванием я согласилась. Заглянула за плакат и только тогда обнаружила дверь.