Без права на ошибку. Том 3 (СИ)

— Как раз доеду до Паши. У нас много нерешенных вопросов. Увидимся на интервью, — машу рукой, тщательно игнорируя образовавшееся в воздухе грозовое облако. — Приятного аппетита.

Грохот посуды о раковину за спиной заставляет разочарованно вздохнуть, а стаю мурчащих кошек запустить коготки в наполненное надеждой сердце.

Не изменился и не изменится.

Спасибо, что без потока оскорблений на этот раз обошлись.

Глава 33 Олег

Глава 33. Олег.

— Рука у тебя тяжелая, — кряхтит Николай Игоревич. — Кувалда, блядь.

Но как-то уж больно довольно.

Расположившись у его внедорожника, мы сидим на земле. Уставшие, запыхавшиеся и… побитые. Печень скулит от соприкосновения с знаменитым левым хуком, а челюсть скрипит, когда я открываю рот.

— Простите, — сиплю и прочищаю горло. — Иногда такое случается. Я не контролирую… Давайте скорую что ли вызовем, я все возмещу. Вы как себя чувствуете?

— Не стоит, — хлопает беззлобно по плечу и смеется. — Володь, коньячку нам достань. У меня в бардачке там есть, — оборачивается ко мне и улыбается во все тридцать два. — Мировую пить будем. Не отвертишься.

— Я за рулем, — старательно протестую, но куда там.

Николай Игоревич лишь отмахивается и тянется к зажимающему нос влажными салфетками водителю.

— Не гунди, Олег… Константинович, — ерничает Николай Игоревич, помолодевший лет на тридцать. — Ментов разогнали, деньги заплатили. Уважь старика. Как в молодость вернулся. Горячий ты, хоть льдину строишь. Как батя твой, один в один. Давай, за дружбу что ли?

Сказать ничего не успеваю. Только кошусь на молчащий телефон, проглатывая обжигающую янтарную жидкость. Она послушно скользит в желудок и оседает теплой волной, вводя намыленного зверя в транс.

Возня с инспекторами и прочие прелести отняли больше трех часов. Время десять. Но Лена, естественно, не звонит. Торчит в сети и тишина.

— Я говорил ему, — внезано хрипит Николай Игоревич, а я недоуменно оборачиваюсь. — Олег, перед Богом клянусь. Говорил. Что нельзя так с сыном. Не бросают детей, понимаешь? Не по понятиям это. Да и не по христиански. Ездил, бабки пересылал. Только мать твоя гордая, ни копейки не взяла, ни на порог не пустила.

— Мне лечение нужно было. И в детстве. И позже. Он отказал. Хотя отец звонил, я знаю, — шиплю не понятно почему, и откладываю разогревшийся телефон в сторону.

— А почему деньги то взял? — отхлебывает из бутылки Николай Игоревич и косится на меня. — Ты не похож на тех, кто друзей предает. Хоть убей. Я долго крутил, думал. Ну вот не лезет на тебя. Может я, конечно, по отцу твоему меряю…

— Он обещал, что не тронет Женю, — прерываю размышления, скользящие по теме, которая болезненными уколами отзывается в сердце. — Я хотел оказаться подальше от Лены. И при этом показать, что она потеряла. Мне нужны были бабки. А он обещал. Клялся мне, блядь, что не прикоснется к нему больше никогда. И нарушил слово в первые же полгода, гандон.

— Ты взял бабло и пообещал никогда не приближаться к Лене, Жене и Сане, но взамен потребовал, чтобы Саша не трогал Женю? — слегка заплетающимся языком продекларировал Николай Игоревич, задумчиво вглядываясь в мое лицо.

А я киваю. Что еще остается? Наш разговор шестилетней давности помню, как сейчас. Старый козел вручил чемодан, забытый купюрами в момент, когда у меня в мозгу еще трещала ненавистная фраза про миллион долларов. Именно столько он мне предложил.

— Наша Лена, — задумчиво тянет Николай Игоревич, пока я прикладываюсь к протянутой бутылке. — Сын в нее влюблен был до чертиков. Знаешь, да?

Вновь киваю. Что говорить? Сам видел, как несостоявшийся друг дыхание, блядь, терял, когда смотрел на мою девушку. По крайней мере,тогда я думал именно так. Моя. Девушка. А на деле, Лене было глубоко плевать на меня.

Потому что иначе она не оказалась бы с ним в одном помещение полуголой в максимальной близости.

Похоже, тогда я просто им помешал.

— Не его она, — внезапно хмыкает Николай Игоревич, а я недоуменно хмурюсь. — К несчастью, Лена — вылитая Лиля.

— Старый козел к ней приходил, — скриплю злобно, стискивая бутылку до хруста костяшек.

— И не его, — обрывает Николай Игоревич и вынимает бутылку из онемевших пальцев. — Мираж — да. Но Саня всю жизнь любил только одну женщину. И Лена — не она, хоть и очень похожа. Нашей красавице нужен только один мужик, Олег. И пять лет, пока тебя не было, это очень сильно фонило. Как бы сын не крутился, она и головы не поворачивала, Музыкант.

Недоуменно трясу головой. Ошарашенно распахиваю глаза и в упор смотрю на застывшего Николая Игоревича. Он же внезапно смеется и, обняв бутылку, делает новый крупный глоток.

— Прости, Олег… Константинович. Конечно, я о тебе.

— Музыкант? — морщусь, пытаясь поймать тонкий хвостик огромного клубка, ведущего меня к победе. — Старый козел…?

— Блядь, — горько давит усмешку Николай Игоревич и тянет бутылку, которую я послушно принимаю. — Клянись мне. Сейчас же. Что ни одна живая душа не узнает ни о чем, что я расскажу. Ты запрешь Саню в психушку и сделаешь все, чтобы его вылечили. Да?