Без права на ошибку. Том 3 (СИ)

— Проект у Ани давно заказала, — шепчет, лаская истерзанную ударами голову. — Только расплатилась с ней. Ремонт завтра начнем. Сначала здесь, чтобы было, где жить, пока девчонки родятся. А потом уже дом. Не знаю только, потянем ли финансово перестройку. Трат куча.

— Покажешь проект?

— Да, у меня в планшете. С собой, — задумчиво выдыхает и кашляет. — Дурак.

— Лен, — сглатываю остатки неуверенности и поднимаю взгляд. — Прости меня. Я дебил. Если тебя утешит, я чуть не сдох.

— Ну мне капельку легче, — улыбается неуверенно и гладит покрытую щетиной щеку. — Чем вину заглаживать собираешься?

— Правдой, — кашляю и трусь носом о живот, от которого исходит родное тепло. — Лен, я не вылечусь.

Слова колючей проволокой царапают горло. Лена ждет. Смотрит внимательно и нежно, а я жадно пью сияющий блеск любви в ее глазах.

Лена рядом. И даже если захочет уйти, уже не смогу отпустить. Она моя семья. Они. Я не знаю, как развернуться и уйти понимая, что моих детей будет воспитывать другой человек. Что они его, а не меня, будут называть папой. Проводить время вместе, учиться новому.

Для меня невозможно.

Но Лена должна знать, на что подписывается.

Я могу навредить им.

— Мне помогает терапия, я стараюсь. Но всегда будет риск, что я стану таким, как…

— Твой отец, Александр Самуилович, — кивает и вытирает скользнувшую по моей брови капельку крови.

Недоуменно трясу головой. Пытаюсь разглядеть искру лжи или страха в любимых чертах, но их нет. От Лены исходит спокойствие и уверенность. Солнечными лучами она проникает под диафрагму и разрушает ледяные оковы. Уничтожает мерзкую шипящую тварь, что в испуге теряет чешую, и гладит довольно скулящего зверя.

— Женя сказал?

— Нет, — пожимает плечами и, наклонившись, легко целует в макушку, рассылая сетку довольных мурашек по телу. — Давно поняла. Ты похож на него в молодости. Помнишь, когда фото Лилины смотрели? Ну вот я после разговора с твоей мамой, еще поковырялась и сошлось.

— У нас одно заболевание.

— Ты не станешь, — решительно выдает, обняв горячее лицо прохладными ладонями. — Потому что я всегда буду рядом. А для вас, Лазаревых, это ключевое, правда?

— Да, — шепчу, зачарованный ровным сиянием, исходящим от нее.

— Тронешь наших детей — голову раскрою, — причмокивает и смеется, вызывая нервную улыбку. — Я не Лиля, любимый. Выпотрошу, моргнуть не успеешь.

— Утешает.

— Еще бы.

Тонкое кольцо слетает с мизинца, как по волшебству. Лена молчит, но по светлой улыбке понимаю — она узнала. Нервно облизываю губы и целую открытую ладонь.

— Принцесса, — шепчу в синюю сеточку вен на изящном запястье. — Я безумно тебя люблю. Всю жизнь только тебя одну. Не знаю, что там с нашим долго и счастливо выйдет, но вечность вместе гарантирую. В аду гореть клянусь на соседней сковороде, места на кладбище и все такое.

— Ой, а что насчет того, что я ангел? — притворно надувает губы.

Щурюсь и протестующе цокаю:

— Ты себе льстишь.

— Вот козел.

— Выйдешь за меня снова?

— Даже не знаю, — смеется, вытягивая нужный палец. — А как же брачный контракт? Финансовые плюшки? Непривычно как-то без денег. Где договор купли-продажи? Куда делся мой властный пластилин? Точно передумаю…

— Пизда тебе, сучка.

Перекидываю хохочущую Лену через плечо. Зверь довольно рычит, голос разума уходит в нокаут, а член счастливо дергается и готовится к долгожданному забегу.

— Петикантроп! — верещит Лена и бьет по спине. — Ну кто так с принцессами обращается?

Жадно кусаю аппетитное бедро и, под мелодичные переливы окутанного любовью сердца, отвешиваю смачный шлепок.

— Не слышу ничего, — рычу довольно, проходя мимо ржущего воробушка.

— Аня, насилуют! — верещит Лена, шутливо колотя по спину.

— Ой, сколько дел. Очень много дел. — гогочек воробушек, стуча что-то на планшете. — Правки на почту скину! И завтра работы стартуют, хорек! Она должна стоять на ногах!

— Не обещаю, — урчу под дружный заливистый смех и щелчок входной двери. — У меня большие планы.

Эпилог Лена

Эпилог. Лена

Три года и шесть месяцев спустя.

— Блин, — Аня тяжело вздыхает и подозрительно обнюхивает воняющий гарью черный противень.

— Ну не так плохо, — стараюсь не дышать слишком часто, глядя на плод ее двухчасовых стараний.

— Духовка не загорелась, — подмечает Катя и, вооружившись вилкой, смело запихивает ту в черный кусок месива под названием «шарлотка».

— Не успокаивай меня, — пыхтит Аня и расстроенно поджимает губы.

— Да оно съедобное! — настаивает на своем Катя и запихивает подозрительный кусок в рот. — Вкусно даже.

Кашляем напару с Аней и подозрительно косимся то на Воробьеву, что тщательно пережевывает хрустящий сырой кусок, то на расплющенный под натиском энтузиазма воробушка кусок угля.