Без права на ошибку. Том 3 (СИ)

Нити снова уходили в их прошлое. Оказалось, что Алексей Львович Воробьев не просто так кружился вокруг меня. В конце девяностых, когда Александр Самуилович, Николай Игоревич и мой отец выстраивали бизнес, их интересы пересеклись с так называемой группировкой «Западных». Именно с ними когда-то случился конфликт, в котором погибло много людей, а Александр Самуилович и Николай Игоревич едва выжили. Но это не спасло три семьи от тяжелых последствий.

Именно они стали причиной того, что Лева с Ульяной Маратовной долгое время жили в цыганском таборе, а маленьких Женю и меня отправили с Татьяной Борисовной и Катей на полгода в Европу.

Оказалось, что папа таки ввязался в дела, которых клялся, что никогда не касался.

Началось все, когда Александр Самуилович отжал фирму, которая она впоследствии перешла моему отцу. К ней имели интерес «работодатели» тогда молодого фармацевта, а по совместительству молодого наркобарона местного разлива, Воробьева-старшего. Не то, чтобы Алексей Львович пылал к «друзьям» огромной любовью, но вот к деньгам — другое дело. Когда его дела в нулевых посыпались трухой, Алексей Львович занял денег у старых «друзей» и вложился в компанию, которая прогорела. Долг вернуть предложили делом.

Схему и реализацию дали сами «Западные». Запудрить влюбленной в Пашу Марго мозги не составило труда. Алексей Львович использовал имя Александра Самуиловича, который на тот момент через посредника активно пользовался ее помощью для контроля дел внутри компании папы. А когда Марго что-то заподозрила, Алексей Львович засветился со мной для поддержания легенды близости к семье.

И это далеко не все. Алексей Львович лишь маленькая верхушка огромного айсберга. В схеме «Западных» участвовали так же люди внутри компании Александра Самуиловича и Николая Игоревича. Именно они в момент отсутствия у руля Жени или дяди Саши, разорвали старое партнерство между друзьями, подсунув Николаю Игоревичу нужного для них человека.

Если бы трое друзей забыли старые обиды и поговорили между собой, если бы я не игнорировала Марго долгое время, молчаливо борясь за внимание Паши, если бы она не ревновала его ко мне уже после того, как я сошлась с Олегом, ничего не случилось.

Но история не любит сослагательного наклонения.

Главное, что хорошо закончилось. Историческое партнерство между Николаем Игоревичем и холдингом Лазарева, которым вновь управлял Женя, теперь как полноправный владелец, было восстановлено.

— Папа, дяй!

— Ма-ма-а-а-а-а!

— Тя-тя-я-я Ле-е-ег!

— Па, тяй!

Синхронные визги возбужденных перед праздником детей приводят в чувство. Осоловело оглядываюсь на творящийся вокруг кавардак. Миша размазывая слезы по лицу и вишневому костюмчику, забрался на руки к что-то шепчущей ему на ухо Ане. Кирюша, закатив глаза, нависает над манежем с резвящимся Мотей и, под бдительным взором команды переругивающихся между собой бабушек в лице Татьяны Борисовны, мамы, тети Зи и тети Тани бодро повторяет алфавит. Испанский.

«Потому что языки развивают мозг!», — хором скандировали неугомонные воспитательницы. А мы не противились. Ибо нам еще самим испанского не хватало для полного счастья. Или Китайского, которым загорелась Татьяна Борисовна. Отговаривать пришлось во главе с Людвигом.

Как два педагога, они сошлись на том, что пяти языков вполне достаточно.

Папа с Сергеем о чем-то тихо разговаривают у входа, а Катя, поставив противень на колени, то и дело окунает вилку в подгорелую мякоть шарлотки.

Причину визга ожидаемо нахожу в углу гостинной. Ревущие «тройняшки» сидят на полу и размазывают по щекам несуществующие слезы. На полу валяется пластиковое блюдо с остатками растерзанного торта, который засранки отказались есть с чаем, хотя клянчили до этого момента весь день. Кошусь на застывшего в углу, страдальчески прикрыв веки, Олега с осуждением.

— Они просили — я дал, — стонет муж под прожигающим взглядом.

— Они дети, — как можно строже выдаю, давя рвущийся смех.

— Пираньи они, а не дети.

— Мы ни пилани! — возмущенно верещат хором перепачканные с ног до головы девочки.

— Пираньи, пираньи.

Мелисса, одернув голубое платьице, поднимается на ноги и решительно направляется ко мне. Лиля, задумавшись, запихивает перепачканный тортом палец в рот, а Мальва, что секунду назад грозилась разреветься, подозрительно щурится, глядя на удивленно замершую кузину.

— Кусьна? — спрашивает, хлопая огромными ресницами.

Мелисса резко разворачивается на пятках. Так, что золотистые локоны с кукольным бантом подпрыгивают вверх, а кружевной подол платьица серебрится складками.

— Ни кусьна? — уточняет, выжидательно глядя на сестер.

— Ни наю, — выдает вердикт Лиля, а затем поднимает голубой взор на Олега. — Тятя Лег?

Олег опускается на корточки и с выражением лица великомученика после сорока дней пыток поднимает кусок. Под пристальным взглядом трех пар глаз, откусывает и, хитро сощурившись, облизывается.

Ненавидит сладкое. Но ничего, все мы чем-то жертвуем.

— Нет, не вкусно. Не ешьте, мне больше достанется, — хмыкает Олег и подхватывает остатки торта.