Без права на поражение (сборник)

распахнутом окне, можно было хоть как-то запомнить!..

Нет, протоколы допросов свидетелей Лисянского не устраивали.

Тогда он занялся Николаем Ширяевым сам. Разговаривал с ним без всякого официального

предупреждения об ответственности за ложные показания, с которого начинают допрос.

— Когда в последний раз был в поселке до отъезда? — спросил Ширяева.

— Месяца за два,—ответил тот.

— Что ж так? У тебя же там подружка жила. Не навещал, значит, ее?

— Какая еще подружка?

— Катя из столовой.

Ширяев захохотал от удивления, замотал крупной головой:

— Ни хрена же вам делать нечего, гражданин следователь, ежели вы всякие байки

собираете. К тому времени, как уезжать, я и как звать-то ее забыл. А вы вспомнили...

— Чего ты смеешься? — улыбнулся Лисянский.— Я к тому спрашиваю, что хочу понять,

почему ты на поезд опаздывал... Подумал: прощаться забегал...

— Тот кросс нам сдавать пришлось из-за старой ведьмы, что в общежитии у дверей сидит.

— Расскажи.

— А чего там! Выходим с Петькой из общежития, а старуха вахтерша к нам.

— Уезжаете, слышала,— говорит,

— Поехали,— отвечаем.

— Бумажку давайте, что имущество казенное сдали. А то,— грозится,— не выпущу.

— Бабуся,— пробую образумить ее вежливо.— Ты же видишь, что у меня за пазухой

кровати нет. Да и до поезда времени в обрез.

А она и понесла.

— Ты,— говорит,— рожа нахальная, может, простыни с наволочками прихватил да

полотенца!..

...Днем позже в Красногвардейске Лисянский вместе с Афанасьевым побывал в

химлесхозе. Многие из тех, кто работал с Ширяевым и Гилевым, уже уехали. Но двух человек,

знавших об их отъезде, которые не фигурировали ранее в деле, нашли.

Бухгалтер расчетного стола вспомнила, что Ширяев и Гилев почти два месяца не выходили

из леса и даже пропустили две получки, видно, для того, чтобы сразу получить крупную сумму.

Еще лучше, из-за незаслуженной обиды, вспомнила их вахтерша общежития. Это она

требовала у парней документ о сданном казенном имуществе, несмотря на то, что они

торопились на поезд.

Разъяренный Ширяев, не зная, как убедить ее, под конец вывалил перед ней прямо на пол

все содержимое вещевого мешка, стал тыкать ей в лицо рубашками, майками, трусами:

— На, гляди! Где тут простыни! Где наволочки, в гробу бы тебе спать на них! Гляди!..

А потом скомкал все, столкал в мешок и, матерно выругав старуху, выскочил на улицу.

— А у Гилева даже и узелка никакого не было,— закончила вахтерша.— Того и вовсе не

держала.

— В какое время они ушли?

— Часу в двенадцатом.

Шаг за шагом, выясняя действительные обстоятельства отъезда Ширяева и Гилева,

Лисянский наталкивался на новые, теперь уже вполне объективные объяснения. Постепенно

поспешность, с которой друзья добирались до вокзала, утратила подозрительную окраску,

Больше того, оказалось, что у Ширяева с Гилевым просто не оставалось времени для

совершения подобною преступления.

— Как же так, Ефим? Разве можно было упустить таких свидетелей, как вахтерша?

— Что сделаешь, Евгений Константинович? Виноваты. Мы ведь в химлесхозе днем были.

То, что Ширяев с Гилевым последнее время вкалывали, зашибая деньги, узнали потом. А вот

вахтерша...

Лисянский снова вернулся к документам дела. Налюбовавшись схемой Никишина,

попросил вещественные доказательства. Тогда-то и увидел ту злополучную пулю. Сильно

деформированная в передней части, она стала несколько короче и даже толще обычной, но

ошибиться в ее действительной принадлежности можно было только в спешке.

Дело рассыпалось окончательно.

...Дальние пассажиры уже заснули. Тишина, лишь изредка нарушаемая чьим-то нечаянным

всхрапыванием, сгущала полумрак. Вагон все так же размеренно постукивал на стыках рельсов,

как маятник, отсчитывающий время. А Евгений Константинович все думал, с чего же начать это

новое расследование старого дела...

И в Красногвардейске, в доме приезжих, он заснул с той же мыслью. А утром,

встретившись с Ефимом Афанасьевым, спросил:

— С чего же начнем, Афанасьев? Где теперь искать свидетелей преступления? Как

обнаружить следы настоящего преступника или преступников?

— Не знаю, Евгений Константинович,—откровенно ответил Ефим и объяснил невесело: —

Мы теперь — как в сказке, снова у разбитого корыта. Дальше вам карты в руки.

— Думаю, надо идти от оружия. Как полагаешь? У нас есть патрон от «ТТ», который дал

осечку, и пуля от нагана, который определенно выстрелил. Давай для начала узнаем, сколько

«ТТ» и наганов есть в Красногвардейске.

— Наганов сколько — не скажу. А «ТТ», Евгений Константинович, только у одного меня.

Это — точно,— серьезно ответил Афанасьев.— Может, с меня и начнем?

Евгений Константинович посмотрел на него и рассмеялся. Ефим лишь улыбнулся в ответ.

— Нет, Ефим, давай все-таки начнем с наганов.

9

Евгений Константинович понимал, что время уже изгладило из людской памяти ночное