Без права на... (СИ)

Только потом я узнал, что зоофилия распространена среди дефективных больных. Так встречались мне любители свиней и собак, ишаков и даже маленьких котят, у которых очень шершавые язычки. Один козоеб (любитель коз) везде водил за собой козу на веревке, и, по надобности, привязывал ее плотно к забору, чтобы бедное животное не убежало во время полового акта. Другой, для этой же цели использовал высокие резиновые сапоги в широкие раструбы, которых опускал козу задними копытами – тоже, чтобы не смогла убежать. Тогда это все было слишком дико для меня, но впоследствии я весело интересовался у очередного, и не скрывающего своей приверженности зоофила:

- Кто лучше – ишак или ишачка?

- Ишачка! – потешно выгнув шею, ответствовал мне любитель животных.

Все еще офигевая я отхожу от Максима и ложусь на свою койку – благо идет тихий час и все отделение спит, залажу под одеяло и чтоб хоть как-то отвлечься от сказанного куроебом, от горячечного бреда лежащих на вязках больных, начинаю вспоминать свое преступление. Вспоминать, как это было…

Тогда я учился в Уфимском авиационном институте на третьем курсе и усиленно занимался тремя вещами – учебой, телевизором и девушкой Катей. На все три вещи мне тотально не хватало времени. У меня перемешивались в голове сопромат с матанализом, Катины капризы и коробки конфет, которые я дарил ей каждый день. Только поздно ночью я включал телевизор и отдыхал перед его экраном, сонно посматривая очередной фильм про маньяков или какую-нибудь старую фантастическую сагу.

С какого-то момента я понял, что в перерывах на рекламу мое внимание заостряется, и я с удовольствием разглядываю ролики с какими-то «Фантами», «Пепси» и прочими «Сникерсами». Время шло, но мое отношение к рекламе не менялось. Даже днем, в тиши институтской аудитории я пытался насвистывать какой-то мотивчик из рекламы, а перед глазами пузырились бутылки с напитком.

Но все началось, когда «Sprite» начал рекламную акцию – на крышках от баллонов, с внутренней стороны находилось множество призов, а главный приз – путешествие на двоих в Испанию. Я так начал представлять себя и Катеньку на пляжах Андалузии, что сознание мое совершенно помутилось. После учебы я покупал бутылку-другую «Спрайта» и с надеждой отворачивал крышку – там было пусто. Содержимое бутылки мне приходилось выпивать, но впоследствии я просто выливал довольно неприятный напиток, или, отвернув крышку, просто выкидывал бутылку в мусорный контейнер.

Кончилось это тем, что однажды, гуляя с Катей по вечерней Уфе, я машинально нес ей какую-то чушь о звездах, о цветах, о той же Андалузии, а сам глазами выхватывал месторасположение уличных холодильников, с которых торговали «Спрайтом». Я уже знал, что на ночь продавцы уходят, а холодильники запираются на крошечный символический замочек. За вечер я запомнил расположение пятнадцати холодильников и в моей голове дозрел один дерзкий план.

Часа в два ночи, вернувшись домой, я залез в кладовку и достал гвоздодер. Одевшись поскромнее, я вышел на улицы ночного города, готовый на все.

Первый холодильник я взял с хода. Кряк! И замочек отлетел в сторону. Откинув крышку, я начал по одной доставать бутылки и баллоны со «Спрайтом» и откручивать пробки. Бутылки, лишенные крышек я бросал тут же, возле холодильника. Редкие прохожие бросали на меня испуганные взгляды и быстрее проходили мимо. Распотрошив первый холодильник, я потерял всякий страх и направился ко второму, неся гвоздодер уже совершенно открыто. За вторым последовал третий, за третьим – четвертый и понеслась езда по кочкам!

Я бегал по городу, как маньяк, размахивая гвоздодером и вскрывая холодильники. Уже я слышал сирены милицейских автомобилей, но как-то успевал распотрошить холодильник и убежать в темноту. Процесс откручивания пробок дошел у меня до автоматизма, и я тратил на бутылку не более пары секунд.

Арестовали меня на двенадцатом холодильнике. Сотрудники милиции были в шоке – возле опустошенного холодильника я сидел прямо на асфальте, в луже газировки, вокруг валялась гора пустых баллонов.

Но я сиял. Я держал в руках крышку с путешествием в далекую и загадочную Андалузию, держал в руках свою мечту. Еще никогда человек не находился так близко от поставленной цели, как я в тот момент. С этой крышкой в руках меня и загрузили в ментовский «УАЗик».

В дурдоме подъем в шесть утра. Наблюдательные палаты выстраиваются в очередь перед сестринским кабинетом – получить каждому, у кого есть, по сигарете и строем направиться в туалет – справить естественную нужду и покурить. Мы идем вдоль длиннейшего коридора куда-то в конец, где тарахтит вытяжной вентилятор. Там, такого же размера, как и палаты, находится туалет. Помещение разделено на две половины – на одной находятся три «очка», на другой курят.

Наблюдательная палата курит молча, только несколько более-менее вменяемых больных обмениваются со мной стандартными фразами. Совсем нет ощущения, что я здесь новенький – ощущение такое, будто они знают меня много лет.