Без права выбора

— Новая экономическая политика, — говорил Зявкин, — уже принесла свои плоды. На ее основе началось восстановление народного хозяйства. Это факт, который вынуждены признать даже наши враги. Но мы должны четко различать силы, определяющие социально-экономический баланс страны. В связи с этим несколько слов о частной торговле. Ее необходимость продиктована объективными экономическими условиями переходного периода. Мы ухватились за это звено для того, чтобы вытащить всю цепь — хозяйственное строительство. Но свобода частной торговли только одна сторона нэпа. Есть и другая, более важная. Свобода частной торговли может осуществляться лишь в очень узких рамках. Регулирующая роль остается за государством. Отсюда — наши особые задачи.

Он помолчал, потирая пальцами подбородок. В кабинете сидели чекисты, прошедшие школу суровой борьбы, люди, роднее и ближе которых у него не было… Самым молодым в этом товариществе был Полонский, и Зявкин невольно задержал взгляд на нем. Полонский сидел прямо, приподняв угловатые плечи и положив на колени руки. В его сухощавом, с широко раскрытыми глазами лице, в упрямом наклоне головы, в чуть напряженной позе была готовность к немедленному действию. «Мальчишка, ох, мальчишка, — подумал Федор Михайлович. — Скажи ему слово, повернется кругом, скрипнет кожей и ринется в самое пекло. Наверное, спит и видит схватку с контрабандистами. Все как в детективе — погоня, перестрелка, борьба — и мажорный финал: сам Павел Воронов благодарит его за помощь…» Он взглянул на спокойное, чуть задумчивое лицо руководителя разведки.

Павел Иванович Воронов — товарищи звали его просто Павел — славился среди чекистов необычайным хладнокровием и поразительной трудоспособностью До Ростова с первых дней организации ВЧК Воронов работал на Украине. Тогда он тоже был мальчишкой Сколько таких, как он, приходило во Всероссийскую чрезвычайную!.. Они приносили сюда свою душевную чистоту и непримиримость, готовность к любым испытаниям. Мальчишки взрослели, на многое начинали смотреть другими глазами. Но что-то — самое главное в них — оставалось нетронутым, в своей первоначальной чистоте…

— Начнем с очевидных просчетов, — вновь заговорил Федор Михайлович. — Развитие народного хозяйства тормозят валютчики, контрабандисты, спекулянты. Мы их ловим, но в наши сети пока попадает мелкая рыбешка. Нужно брать «королей» — организаторов экономических диверсий. Наглухо перекрыть каналы, по которым золото уходит за границу. Я думаю, не нужно говорить, в какой мере оно необходимо государству, — каждый грамм его на учете. Между тем мы никак не можем обнаружить следов золота, похищенного из Донского банка еще в 1919 году. По нашим сведениям, за границей его нет. Скорее всего оно где-то здесь. Но где? — Он снова помолчал, подчеркивая значительность вопроса. — Донком партии считает, что в наших силах дать точный, исчерпывающий ответ. Мы, коммунисты, должны оправдать доверие областного комитета партии. Сейчас уже можно считать несомненным, что в городе действует хорошо организованная шайка валютчиков и контрабандистов. Кое-какие ниточки в наших руках. Интересные показания дал Невзоров, арестованный за попытку бежать с ворованным золотом за границу. По его словам, грек Марантиди усиленно скупает на черной бирже червонцы. Речь идет об очень значительных суммах. По существу, это экономическая диверсия, подрывающая нашу денежную реформу. Показания Невзорова подтверждаются данными разведки… Подлещиков брали, осетра проглядели… — При этих словах Воронов потупился. — Нужно кончать, — Зявкин повернулся к своему заместителю. — Товарищ Калита сейчас доложит нам план операции…

ОБЛАВА

Марантиди приехал в ресторан поздно вечером. Войдя в сумрачный, с высоким лепным потолком кабинет, устало сбросил шубу, тяжело вдвинулся в массивное, обтянутое плюшем кресло. День был утомительно бестолковым, ему хотелось отдохнуть, но мозг, помимо его воли, продолжал работать как машина, накручивая сквозь свои бесшумные валики один и тот же навязчивый вопрос: где взять деньги? На столе лежала небольшая серая бумажонка — извещение финотдела. Через три дня, не позже, надо было платить налог. Марантиди взглянул в окно. Шел крупный влажный снег, и он подумал, что пени неудержимо растут, они подобны снежному кому, который катится по склону горы, готовый обрушиться опустошительной лавиной. Он вспомнил разговор с начальником финотдела. Начальник, человек с тяжелым, надвинутым на самые глаза лбом (на правой руке у него наивно голубел традиционный флотский якорек, обвитый канатом), был, как стальной сейф, непроницаемо замкнут.

«Честно говоря, — развел руками Марантиди, — вы нас ставите в очень жесткие рамки».

«Нет, — сказал начальник. — Все в норме. Мы за свободу торговли и необходимость финансовой дисциплины. Налоги придется выплачивать до копеечки. Иначе…» — Он, не закончив фразы, сумрачно посмотрел в глаза посетителю.

«Понимаю, — сказал Марантиди. — Больше вопросов нет».

Вопросов же было великое множество, и все они сводились к одному: где раздобыть деньги?