Без приглашения

«Ну, думаю, я тебя перехитрю!» Побежала домой и, как только оказалась в черте аула, первым же встречным знакомым стала рассказывать, что моя свекровь утром пошла куда-то в горы. Мне, мол, показалось это удивительным, и я решила проследить за ней.

— Представляете, какая дурная женщина, какая отсталая! Бродит по кладбищу одна-одинешенька и все молится, молится… А в развалинах мечети стала колдовать, сзывать каких-то духов.

Рассказывая так, я предупреждала возможные сплетни моей свекрухи. Начнет говорить обо мне, а в ответ люди будут смеяться…

ТРУДНО ПОНЯТЬ ЛЮДЕЙ

После ужина, когда Хартум опять ушел в мастерскую, я пошла в свою комнату и легла, нарочно открыв двери общей комнаты, чтобы услышать, что свекровь будет рассказывать Бахмуду.

Поговорив с ним о его здоровье, напоив лекарством, свекровь стала рассказывать аульские новости и так долго тянула, что мне захотелось спать. Но вот, наконец, я услышала:

— Ты ничего не замечаешь за невесткой, а, Бахмуд?

— Что могу я за ней заметить? У девочки болит рука, и все-таки она старается, что-то делает, куда-то ходит… Нет, ничего не замечаю в ней особенного.

— А вот, смотри-ка, раньше бегала по дому до ночи, пела, играла с Бикой, рисовать ее учила. Сегодня, только стемнело — улеглась в постель.

— Что такого? Скучает. А может, и чувствует себя неважно, рука болит. Бывает, что и настроение плохое.

— Не об этом я говорю. Странная какая-то. Подозреваю… — Тут свекровь заговорила тише, поднялась и закрыла дверь.

Мне пришлось выскочить из постели, подбежать поближе — иначе ничего бы не услышала. Пока бегала, что-то, наверно, пропустила.

— …с утра куда-то уходит. Иногда целый день не возвращается домой. Когда рука болит, гулять, конечно, можно. Но тут не в руке дело… Боюсь, у невестки нашей с головой плохо. «Дай-ка, думаю, послежу, куда ходит». Сегодня пошла за ней. О, аллах, сотворивший землю и небо! Ничем объяснить не могу то, что видела сегодня. Сперва невестка шла, как люди ходят. Вдруг побежала, потом на одной ножке запрыгала. Разве ей пять лет, чтобы подобным образом себя вести? Попрыгала, попрыгала и дальше пошла. Ты бы знал, Бахмуд, как устала за ней следить, как далеко она забрела от дома!..

— Так вот почему я не мог сегодня никого дозваться, — смеясь, сказал Бахмуд.

— Слушай, слушай, не зря говорю, не зря за ней следила. Мы с ней до самого Кара-Корейша добрались. Сняв с головы каз… Ты хоть понимаешь, до чего дошло: сняв каз, она пошла на кладбище и… что там стала творить! Ай, бедная наша Мадина, джинны оседлали ее, бесы! Сперва уселась перед каким-то надгробьем. Потом ходить стала. Кланялась, падала на колени. Вскакивала, бежала от одной могилы к другой. Крутится туда, сюда, руками машет, хохочет во все горло.

Бахмуд зацокал языком.

— Что-то такое ты, жена, говоришь — трудно поверить.

— А неужели не помнишь, как в Амузги Лейла — дочь кузнеца Сурхая — на минарет полезла? Да и у нас был случай — вдова Абдулхалика желтую краску стала есть вместо каши. Никогда не знаешь, с чего начинается сумасшествие. Одно тебе скажу — дай бог, чтобы наша Мадина была здорова. Но только нормальные люди так себя не ведут. Знал бы ты, Бахмуд, как я испугалась! Правда-правда — боялась, что разобьет себе голову об камень. Тут я увидела развалины мечети и скорей побежала, опустилась на колени, горячо молила бога не отнимать жены у моего сына, не давать повода, чтобы о нашем роде пошел дурной слух. Молилась и о том, чтобы невестка вернулась домой в полном сознании. Не знаю, как долго пробыла я в мечети, из-за этого и ты тут одинокий лежал, с обедом опоздала. Но зато услышал аллах мои молитвы: когда вернулась домой, увидела, что Мадина сидит и спокойно вяжет носки. Тяжесть с души свалилась… В следующий раз о тебе пойду помолиться, чтобы скорей выздоравливал.

Бахмуд шумно высморкался и сказал голосом, полным сомнения:

— Э… Что-то тут не так. Вряд ли шайтан ее попутал, причина скорей всего другая…

Бахмуд замолк. Свекровь решила его поторопить:

— Что ж ты начал и не кончаешь? Если не шайтан, кто может быть? Я и сама сперва заподозрила: уж не парень ли какой из другого аула назначил нашей невестке свидание.

— Есть и у меня подозрение, — медленно проговорил Бахмуд. — Но не плохое. Ничего дурного о невестке не думаю… Ах, чертенок! Помнишь пластинку, которую принесла мне из комнаты молодых? Медную пластинку? На ней нацарапано было что-то. В тот день, когда ты нашла ее, доктор застал меня хохочущим… Ты еще спросила, с чего я рассмеялся. Помнишь или не помнишь?

— Помню, что доктор был недоволен твоим смехом, но при чем это? Ты тянешь, тянешь. Легче от курицы молока добиться, чем от тебя путного слова.

Я прижалась ухом к двери, от нетерпения вся дрожала. Ясно, что свекровь нашла ту пластинку, которую я швырнула на пол. Выходит, что надо мной смеялся Бахмуд, над первым моим опытом… Хартум высмеял мой рисунок, отец его тоже рад поиздеваться надо мной. Еще бы, они талантливые, а я…

Свекровь продолжала теребить мужа: