Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

После Пасхи огненный дьявол изгнан из боннских приемов и встреч агентов. Богомолов с готовностью предлагает курильщикам изящное пламя из золотой зажигалки фирмы «Данхилл» (стоимостью 180 марок) с выгравированными буквами на кириллице АЯБ. Как говорит Богомолов: «От моего друга Цедтвица».

Однако на этот раз графа совсем не устраивает, что «Саша» еще и говорит о сотворенном добре, так как тесная связь между штабным директором подразделения «Информация» и офицером секретной службы по «дезинформации» считается тем временем у Круппа довольно сомнительным делом. Цедтвиц сказал «Шпигелю»: «Им это больше не так уж нравится».

Направление, от которого исходит опасность, будет меняться, поскольку вследствие смерти и демаскировки своего боннского резидента Воронцова, а также разоблачения других агентов центр КГБ в Москве готовит перемены в секретной сети в Федеративной Республике. Тогда и Богомолов вместе с супругой, д-ром Богомоловой, и 17-летним сыном Никитой вернется после почти трехлетней шпионской деятельности с берегов Рейна на берега Москвы.

ГЕМОРРОЙ И ШПИОНЫ. 1969 год

Статья в «Шпигеле» имела забавные последствия. Некоторые из аккредитованных в Бонне послов устраивали по тому или иному случаю приемы в летних павильонах, которые им с удовольствием сдавали внаем по низким ценам американцы. Я приехал на одну такую встречу, причем с небольшим опозданием. Зал уже был полон гостей. Я осторожно пробирался сквозь толпу людей, стараясь найти хоть одно знакомое лицо. Тут я заметил статс-секретаря Хорста Эмке и нескольких хорошо знакомых мне журналистов. Я приблизился к этой группе и услышал громкий голос Эмке: «Ага, вот идет главный советский шпион». Говоря это, он доброжелательно улыбался. Если статс-секретарь так непринужденно шутит, подумал я, то его замечание не следует принимать всерьез.

«Я должен немедленно отправляться домой паковать чемоданы, или же мне будет позволено все-таки выпить рюмочку?» — отшутился я в том же тоне. Эмке сделал приглашающее движение рукой. Однако в этот момент ко мне повернулся господин, с которым я не был лично знаком, и мрачно произнес: «Я бы на вашем месте все-таки немедленно ушел паковать чемоданы». Я сообразил, что имею дело с послом Великобритании.

«Добрый день, господин посол, — ответил я, — знаете ли, я ведь всего лишь советник посольства. На моем месте вы можете оказаться лишь в том случае, если вас понизят в должности, но это вам определенно не угрожает».

Посол пробурчал что-то себе под нос и отошел в сторону, пока я здоровался со всеми стоявшими в этом кругу.

Незадолго до этого английское правительство выслало из Лондона около 100 советских дипломатов, обвинив их в том, что они якобы шпионы. Отношения между нашими странами были напряженные. Из-за этого, вероятно, британец и был так неприветлив со мной. Среди корреспондентов выделялся один особенно высокий парень. Он наклонился ко мне и, держа в левой руке блокнот, а в правой шариковую ручку, громко спросил: «Скажите, пожалуйста, как будет реагировать ваше правительство на высылку советских шпионов из Лондона?»

Меня сразу же охватило чувство антипатии к этому назойливому детине. «Скажите, пожалуйста, вы уже вылечили свой геморрой?» — спросил я его в ответ.

Человек удивленно посмотрел на меня: «Какой геморрой? У меня нет никакого геморроя!» — «Видите ли, — спокойно возразил я, — у вас нет никакого геморроя, а у нас нет никаких шпионов в Лондоне».

Через неделю я получил почтовую открытку из Восточного Берлина от сотрудника советского посольства Георгия Санникова: «Саша, с геморроем было превосходно. Вчера услышал об этом по радио Люксембурга! Твой Г.».

ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ФРАУ ФАННИ, РУССКИЕ ИДУТ! Конец 1960-х годов