Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Генерал не любил доносов, и об этом я ниже еще скажу. Помню, как на первой встрече у него на вилле, после нескольких рюмок «крепкого», Александр Михайлович стал расспрашивать меня о сотрудниках нашего немецкого отдела. По моим словам и характеристикам, все были хорошими и все на уровне. Ответы были односложные и положительные. Когда я стал давать положительную, но, разумеется, самую общую характеристику одного из сотрудников, жена моя возмущенно выпалила: «Этот-то хороший, да он…» И тут же замолчала после моего нажима на носок ее туфли. Генерал, может быть, заметив это движение или зафиксировав ее секундное замешательство и последующее молчание и взгляд в мою сторону, хитро улыбнулся и больше никогда в разговорах со мной тему «характеристик» на товарищей не поднимал.

Эта первая встреча с ним в его доме произошла спустя пару месяцев после моего возвращения из немецкого дома отдыха. Как-то в субботу вечером так же неожиданно он позвонил мне домой, мне, старшему оперуполномоченному, капитану, работавшему под прикрытием атташе группы прессы посольства в ГДР. Воспроизвожу этот разговор по памяти: «Ты чем занимаешься? В гости не идешь? Встреч на сегодня-завтра нет? Бери жену и заходи к нам. Мы с Ириной хотим пригласить вас в гости». Думаю, вот попал в историю, никому и не расскажешь, не поймут да и не поверят. Мы сразу же с женой договорились никому не рассказывать об этом приглашении.

Забегая вперед, скажу, что эта личная встреча в семье генерала не была единственной, и как-то на одной из них было несколько его друзей из числа руководства аппарата, так что о внимании ко мне высокого руководства стало известно. Должен сказать, и это облегчало мое положение, что Ирина Александровна хорошо знала мою жену, так как они вместе работали в экономической группе посольства…

Что делать? Как идти к генералу? Купить цветы, спиртное, конфеты? Решили выполнить все три пункта. Генерал скептически посмотрел на бутылку немецкого коньяка: «У меня лучше, французский высшего качества, подарок от Эриха, сейчас попробуем». Эрихом он называл министра государственной безопасности ГДР Мильке, и не только за глаза, но и в разговоре с ним, в том числе и на приемах в посольстве и по телефону. И непосвященному уху и глазу сразу же было заметно, что эти крупные политические лидеры и высочайшего класса профессионалы не только близки по своим идеологическим убеждениям, но их связывает настоящая мужская дружба. После смерти Короткова Мильке часто и практически все оставшееся время до исчезновения ГДР и разгрома министерства госбезопасности Республики подчеркивал нашему руководству свою особую близость к Александру Михайловичу, награждая орденами и медалями ГДР близких Короткову руководителей разведки и рядовых сотрудников из окружения генерала. Он, Мильке, подчеркнуто официально воспринимал последующих руководителей представительства КГБ в ГДР, разве что за исключением Ивана Анисимовича Фадейкина.

Подчеркивая свое особое отношение к Короткову, член Политбюро ЦК СЕПГ, министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке, приезжая часто для встречи с руководством КГБ СССР, каждый раз прямо с аэродрома обязательно заезжал к вдове генерала — Ирине Александровне Басовой-Коротковой, к которой и при жизни Александра Михайловича, и после его смерти относился в равной степени уважительно и с любовью. Обязательно пили чай и всегда вспоминали Александра Михайловича.

Здесь следует сказать, что у Короткова, как ни у кого из тогдашних советских руководителей любых рангов, не было таких близких и совершенно особых, прежде всего человеческих, отношений с партийным и государственным руководством ГДР. Его лично знали и высоко ценили Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт, Отто Гротеволь, Вилли Штоф и другие. Он был хорошо известен всем нашим друзьям в ГДР. Поэтому неслучайно уже после смерти генерала, в одну из годовщин образования ГДР было выпущено юбилейное, альбомного типа издание истории ГДР, на титульном листе которого в числе создателей «первого в истории Германии немецкого государства рабочих и крестьян» после десятка немецких фамилий стояло «А. Коротков».