Без разрешения

Коротко пролистав лежащие перед ним бумаги, поднимает на меня тяжёлый взгляд. Я вздрагиваю. Что-то в нём не так.

Закрывает папку и придвигает её обратно ко мне.

— Что? — не выдерживаю.

Молчит. Надежда во мне умирает, корчась в предсмертных судорогах.

— Альбина. Мне неприятно это говорить. Но я… должен.

Я всё ещё не понимаю, к чему он ведёт. Сердцебиение набирает обороты. Нервно сжимаю в кулак кисть, лежащую на подлокотнике. Ногтями впиваюсь в мягкую часть ладони.

— Ты… у тебя всё получится. Но без меня. Я не смогу помочь тебе.

Из меня вырывается короткое и резкое, как пуля:

— Почему?

Он плотно сжимает челюсти. Вижу, как чётко очерчиваются его и без того острые скулы, желваки напрягаются. Выдыхает шумно. Говорит, в противовес своему внешнему виду, абсолютно ровным и безэмоциональным тоном:

— Я взвесил все против и за. То, что случилось между нами, было потрясающе. Но… в жизни есть вещи важнее этого. Я не хочу, чтобы ты думала, что я использовал тебя. Это не так. Просто… Как это объяснить? Иногда ты… приходишь в магазин. И видишь на полке аппетитное пирожное. Знаешь, такое, с кремом и свежими ягодами. Оно манит тебя безумно. Ты хочешь его…

— О чём ты? Какое к чёрту пирожное?

— Дай мне договорить, — продолжает, гуляя взглядом где-то в пространстве за моей спиной. — Пирожное. А рядом лежит, я не знаю… пучок сельдерея. И вот. Ты смотришь на пирожное, потом — на сельдерей. Что ты выберешь? — останавливает мой порыв ответить поднятой ладонью. — Долгие часы адского труда в тренажёрном зале. Стоят ли они этого пирожного?

— Скажи уже прямо. Хватит этих непонятных метафор! — хотя мне давно уже всё ясно, я хочу услышать эти слова от него.

Вздохнув, опять смотрит в сторону. Руки сцепляет в замок на столе. Вижу, как большой палец правой, слегка подрагивая, отбивает дробь, то и дело срываясь с ритма.

Вглядываюсь в его глаза. В них — мой приговор. Арктическая пустыня, безжизненная и беспощадная.

— Я столько лет работал. Строил свою карьеру. Падал, поднимался, шёл дальше. Потом падал вновь. Я не могу всё это прое*ать. Не могу. Даже ради… тебя.

Оглушённая, смотрю расфокусированным взглядом куда-то в область его шеи. Кадык на ней дёргается, как будто у него пересохло горло и сложно сглотнуть.

— Что он тебе сказал?

Молчит. Говорит, с трудом выталкивая из себя слова:

— Он заберёт дело у нашей фирмы, если не будут выполнены его условия.

— Какие? — спрашиваю механически, мой тон абсолютно бесцветный.

— Я прекращаю с тобой любые отношения. Как личные, так и… рабочие.

Вскидываю на него глаза, ненадолго оживляясь под вспышкой гнева, но тут же гасну. Почему-то мне сейчас глубоко наплевать. Главное я услышала, остальное — не имеет значения.

— Кому мне отдать заявление?

— Можешь оставить у Насти. Она передаст мне, я завизирую.

— Две недели?

— Это не принципиально. Главное — передай дела. Я уже открыл вакансию.

— Ясно.

— Ты должна знать ещё кое-что. Лисовецкий уходит на пенсию. Кандидатов на его место всего двое. Один из них — я.

— О. Мои поздравления.

— Я не могу упустить этот шанс. Не могу. Понимаешь?

— Конечно. Я всё понимаю, Захар Андреевич, — встаю, одёргивая юбку. У меня ощущение, что пол подо мной ходит волнами. — А теперь, если позволите… — беру со стола злосчастную папку и иду на выход. Такое ощущение, что сейчас в своих руках я несу несбывшиеся надежды. Какая ты идиотка, Аля… Как была дурёха, так и осталась.

Оборачиваюсь на пороге. Ловлю его пристальный взгляд. Нахмуренную складку бровей. Ладони сомкнуты вокруг рта домиком. Что бы там ни было, как бы он ни притворялся, что спокоен, я вижу. Я чувствую! Это не так.

Улыбаюсь печально.

— Удачи тебе. И спасибо за всё. Это был потрясающий урок. Только вот я — не пирожное. А человек.

— Аль…

Выхожу за дверь, не давая ему возможности договорить. Слишком долго сдерживаемые слёзы набегают на глаза, готовые вот-вот пролиться.

Саша, который находится в приёмной один, смотрит на меня с лёгким волнением.

— Что случилось? У тебя всё в порядке?

Молча кручу головой из стороны в стороны.

Глава 30

Альбина

Саша везёт меня домой.

Он не предлагает и не спрашивает у меня разрешения, чтобы сделать это. Уверенно взяв за плечи, просто выводит из офиса. Ту дурацкую папку с документами я до сих пор прижимаю к своей к груди.

— Куда тебе?

Безропотно называю адрес. Сил сопротивляться у меня не осталось.

Дождь не прекращается уже несколько часов. Щётки стеклоочистителя на Сашиной машине работают без остановки.

Размытый пейзаж за окном мелькает, поблёскивая огоньками придорожных фонарей и витрин магазинов.

Я до сих пор не пла́чу. Хотя очень хочется. Слёзы плотной пеленой встали у моих глаз, словно ожидая команды — пора.

В салоне тихо играет музыка. Мозг цепляется за знакомые строчки. «Пикник». Водитель, который сопровождал меня во Владикавказе, любил слушать эту группу.

"Пусть же ветер мотает, пусть…

Сам не знаю, за что держусь.

Жаль, не светит в пути звезда,

Нарисована, видно…

Да…"

Первые минут десять едем молча. Саша как будто чувствует. А я внутренне очень благодарна, что он даёт мне это время.