Без семьи

Я снова взял арфу и заиграл вальс. Тотчас же Капи обнял лапками Дольче, и они принялись кружиться. Затем Душка протанцевал один. После этого мы показали все свои фокусы и совсем забыли об усталости. Мои артисты, очевидно, поняли, что за свои труды они получат обед, и не щадили сил, так же как я не щадил себя.

Во время одного из номеров неожиданно вылез из-за куста Зербино. Когда его товарищи поравнялись с ним, он как ни в чем не бывало стал на свое обычное место и начал исполнять свою роль.

Играя на арфе и наблюдая за моими артистами, я в то же время поглядывал на мальчика. Меня удивляло, что он совсем не двигается, хотя ему, по-видимому, очень нравилось наше представление. Он лежал вытянувшись неподвижно, поднимая только руки, чтобы нам аплодировать. Казалось, он был привязан к доске, на которой лежал.

Ветер незаметно пригнал баржу к нашему берегу, и я мог теперь хорошо его разглядеть.

У мальчика были светлые волосы и такое бледное личико, что сквозь тонкую кожу на лбу просвечивали голубые жилки. Выражение его лица было болезненным, кротким и грустным.

- Сколько мы должны заплатить за представление? - спросила меня молодая женщина.

- Это зависит от того, насколько вам понравилось наше представление.

- Тогда, мама, нужно заплатить очень дорого, - заявил мальчик.

Потом он добавил еще несколько слов на непонятном мне языке.

- Артур хочет поближе посмотреть на ваших артистов, - обратилась ко мне молодая женщина. Я сделал знак Капи, и он прыгнул на палубу.

- А другие? - закричал Артур.

Зербино и Дольче последовали за своим товарищем.

- А обезьянка?

Но я не решился пустить туда Душку: я не был уверен в нем. Я боялся, что, очутившись на палубе, он начнет выкидывать такие штучки, которые могут не понравиться молодой женщине.

- Разве ваша обезьянка злая? - спросила она.

- Нет, но Душка большой проказник, и я боюсь, что он будет себя плохо вести.

- Тогда идите с ним вместе.

При этих словах она сделала знак человеку, который стоял у руля, и тот, пройдя на нос лодки, перебросил на берег мостки. Теперь я мог, взяв арфу на плечо и Душку на руки, спокойно войти на палубу.

- Обезьянка, обезьянка! - закричал Артур. Я подошел к мальчику, и пока он гладил и ласкал

Душку, я внимательно его рассматривал.

Удивительное дело! Он на самом деле был привязан к доске.

- У тебя есть отец, дитя мое? - спросила меня молодая женщина.

- Да, но в настоящий момент я остался один.

- Надолго?

- На два месяца.

- Бедный мальчик! Как же ты проживешь один целых два месяца?

Я рассказал ей о том, как Виталиса посадили в тюрьму за то, что он заступился за меня, и как с тех пор я не заработал ни одного су.

Во время моего рассказа Артур играл с собаками, но он все слышал.

- Вы, должно быть, страшно голодны! - воскликнул он.

Услыхав его слова, собаки принялись лаять, а Душка начал яростно тереть живот.

- Мама!.. - сказал Артур.

Мать поняла его просьбу. Она произнесла несколько фраз на непонятном мне языке, и женщина, которая смотрела на нас в полуоткрытую дверь, тотчас же принесла маленький накрытый столик.

- Садись, дитя мое, - обратилась ко мне молодая дама.

Я не заставил себя просить дважды, положил арфу и живо сел за стол. Собаки уселись вокруг меня, а Душка вскарабкался ко мне на колени.

- А твои собачки едят хлеб? - спросил меня Артур.

Едят ли они хлеб? Я дал каждой из них по кусочку, и они с жадностью проглотили его.

- А обезьянка!

Но Душка уже сам о себе позаботился. В то время как я кормил собак, он схватил кусок пирога, которым и давился теперь под столом. Я тоже взял ломоть хлеба и если не давился им, как Душка, то ел его с неменьшей жадностью.

Артур молча смотрел на нас во все глаза, пораженный нашим аппетитом.

- А где бы вы сегодня обедали, если бы не встретились с нами? - спросил Артур.

- Вероятно, мы не обедали бы вовсе.

- А завтра где вы будете обедать?

- Возможно, нам удастся завтра что-нибудь заработать.

Артур прекратил вопросы и повернулся к матери. Между ними начался длинный разговор на том же непонятном мне языке.

Казалось, он просил ее о чем-то, на что она не хотела согласиться или против чего имела какие-то возражения. Вдруг Артур снова повернул ко мне голову.

- Хочешь остаться у нас? - спросил он.

Я молча смотрел на него. Такого вопроса я не ожидал.

- Мой сын спрашивает, хочешь ли ты остаться здесь?

- На барже?

- Да. Артур болен, врачи велели ему лежать неподвижно на доске. Для того чтобы он не скучал, я устроила ему эту поездку. Оставайся с нами. Собаки и обезьянка будут давать представления, а ты будешь играть нам на арфе. Мальчику твоих лет не так-то легко заработать деньги.

Я быстро сообразил, каким спасением было для меня это неожиданное приглашение, и, взяв руку молодой женщины, с благодарностью поцеловал ее.

Она, видимо, была этим тронута и нежно погладила меня по голове.

- Бедняжка! - прошептала она.

Так как меня просиди играть на арфе, то мне казалось, что я должен немедленно выполнить их желание. Я взял инструмент, сел на носу баржи и заиграл.