Без следа

Через четыре часа меня разбудил стук в дверь. На стене сбоку от входа висело зеркало в полный рост. Обернув вокруг талии полотенце, я взял пистолет. Отодвинул стул и приоткрыл дверь, докуда позволяла цепочка. А затем отступил назад и проверил отражение в зеркале.

Спрингфилд. И Сэнсом.

Одни, насколько я мог видеть в узкую щель. Я снял палец со спускового крючка и цепочку с двери.

Они вошли.

Сэнсом был в темно-синем костюме, белой рубашке и красном галстуке. Он взял стул, которым я подпирал дверь, отнес к столу и сел. Спрингфилд закрыл дверь и повесил цепочку обратно. Я по-прежнему держал пистолет. Приподняв коленкой матрас, свободной рукой я вынул из-под него одежду.

— Две минуты, — сказал я. — Пообщайтесь пока между собой.

В ванной я оделся и вернулся обратно к ним.

— Вы и правда знаете, где флешка? — спросил Сэнсом.

— Да, — ответил я.

— Зачем вы хотите знать, что на ней?

— Затем, чтобы понять, насколько неловкой может стать ситуация.

— Почему вам просто не сказать мне, где она?

— Потому что прежде мне нужно кое-что сделать. И мне нужно, чтобы, пока я делаю это, копы не путались у меня под ногами. Можете считать это средством заставить вас сосредоточиться на работе.

— Откуда мне знать, что вы не водите меня за нос?

— Ниоткуда. Придется поверить мне на слово.

— Она здесь, в Нью-Йорке?

Я не ответил.

— Я могу вам доверять? — спросил конгрессмен.

— Многие доверяют.

— Я читал ваш послужной список. Он неоднозначный.

— Я старался. Но жил своим умом.

— Почему вы вышли в отставку?

— Мне стало скучно. А вы?

— Я постарел.

— Что на той флешке?

Он не ответил. Спрингфилд стоял безмолвно, ближе к двери, чем к окну — невидимый для внешнего снайпера и достаточно близко к коридору, чтобы блокировать гостей, если дверь неожиданно распахнется. Верно говорят: мастерство — это навсегда. Я вернул ему пистолет. Он взял, молча.

— Расскажите, что вам известно на данный момент, — попросил Сэнсом.

— Вероятно, вас перебросили по воздуху: из Форт-Брэгга в Турцию, а затем — в Оман. Дальше — в Индию и уже оттуда — к северо-западной границе Пакистана.

Он кивнул. Взгляд его на миг стал каким-то отсутствующим.

— Конечная точка — Афганистан, — добавил я.

— Продолжайте.

— По-видимому, вы двигались на юго-восток, по долине Коренгал.

— Продолжайте.

— Вы случайно наткнулись на Григория Хоца, забрали винтовку и отпустили его и корректировщика на все четыре стороны. После чего пошли дальше — туда, куда вам и было приказано.

Он кивнул.

— Вот все, что мне известно на данный момент, — закончил я.

Сэнсом посмотрел мне в глаза.

— Где вы были в марте 1983-го? — спросил он.

— В Вест-Пойнте.

— Какая новость была самой горячей в те дни?

— Советская армия оказалась в капкане в долине Коренгал.

Он вновь кивнул:

— Это было безумством. С самого начала. Никому еще не удавалось победить афганцев в этой части страны. Там была настоящая мясорубка — медленная и методичная. Разумеется, нас это устраивало.

— Мы помогали, — заметил я.

— Конечно. Мы давали моджахедам все, что они хотели. Не требуя ни цента взамен.

— И?..

— Когда у людей входит в привычку получать все, что они хотят, очень трудно остановиться.

— Чего же они хотели еще?

— Признания, — ответил Сэнсом.

— И в чем заключалась ваша миссия?

— Мы должны были встретиться с их главным моджахедом. Как волхвы с личными дарами от самого Рональда Рейгана. Мы были его послами. С приказом целовать задницу при каждом удобном случае.

— Но это было четверть века назад.

— И что?

— Кому сейчас есть до этого дело? Мелкий исторический эпизод. К тому же тогда все получилось. Это был конец коммунизма.

— Но не конец моджахедов.

— Да, — согласился я. — Они стали Талибаном и Аль-Каидой. Но избиратели из Северной Каролины не помнят историю. Большинство из них не помнят даже, что они ели сегодня на завтрак.

— Как сказать.

— В смысле?

— В бизнесе есть такой термин — узнаваемость бренда.

— Какого бренда? — не понял я.

— Коренгал стал местом, где Советы встретили свой конец. Моджахеды отлично сделали свое дело. Следовательно, их местный лидер для всех стал персоной номер один. Он был восходящей звездой. Именно с ним нам и надлежало встретиться. И мы выполнили приказ.

— Кто он?

— Довольно яркая личность, поначалу. Молодой, рослый, приятной наружности, образованный, умный, целеустремленный. Родом из семьи саудовского миллиардера. Но сын стал революционером. Пожертвовал праздной жизнью ради святого дела.

— Как его звали?

— Усама бен Ладен.

В номере стало тихо. Спрингфилд сел на кровать.

— Узнаваемость бренда, — повторил я.

— Черт бы ее побрал, — добавил Сэнсом.

— Но все мы читали военные рапорты.

— И?..

— Они бесстрастные и сухие. Возможно, ваше имя там даже не упомянуто. Или его. Возможно, там сплошь условные сокращения, зарытые в трех сотнях страниц географических ссылок.

Сэнсом ничего не ответил. Спрингфилд отвел глаза.

— Какой он был? — спросил я.