Без суда и следствия

Пожилой охранник из будки внимательно слушал наш разговор. Девица не пригласила меня внутрь офиса.

— Этого человека звали Толик, он жил здесь, в подвале, и был художником. Я бы хотела узнать, куда он переехал. Может, он стал бомжем, когда ваша фирма выкупила этот подвал. Я бы хотела узнать о его судьбе.

— Сожалею, но я ничем не могу вам помочь. Мы арендовали наш офис с помощью одного крупного агентства по недвижимости, и я не знаю никакого Толика. Я понятия не имею, кто тут жил раньше. Что-нибудь еще?

— Может, ваш директор или кто-то из ваших сотрудников что-либо знает?

— Никто ничего не знает. Я вообще о каком-то Толике первый раз слышу. Мы не можем знать всех окрестных бомжей. До свидания.

Охранник открыл дверь. Все было бесполезно. Я успела выйти из офиса и даже пройти несколько шагов по двору, когда услышала громкий оклик сзади:

— Подождите! Да постойте же!

Я обернулась. За мной бежал охранник из фирмы, который открывал мне двери. Я удивилась:

— Вы зовете меня?

— Вас! Кого же еще! Зачем вы его ищете?

— Мне нужно узнать об этом человеке, это очень для меня важно.

— Действительно важно?

— Вы даже не можете себе представить!

— Пять долларов не пожалеете?

— Не пожалею. Но у меня только рубли.

— Ничего, я возьму по курсу рублями.

В глубине двора, возле новых построенных гаражей, виднелись скамейки. Мы отошли туда, и я отсчитала ему нужную сумму. Он внимательно все проверил, потом сказал:

— Хорошо. Если вас это интересует, тогда слушайте. Когда директор приметил этот подвал, он думал, что в нем живет бомж. Здесь действительно долго жил какой-то мужчина. Хозяин думал, что это бомж и его легко выгнать, но оказалось, что тот здесь прописан. Велись переговоры, но человек отказался продать подвал. А нашему хозяину очень приглянулось место. Этот человек был художником. Однажды я сопровождал хозяина и зашел внутрь. В комнате стоял мольберт и вокруг валялись бумаги, картины. Ему угрожали, но он все отказывался продать. Он боролся сам и ни к кому не обращался за помощью. Но бороться с нашим хозяином было бесполезно. Однажды днем, когда тот художник был дома, хозяин подогнал к дому «Скорую», которой очень хорошо заплатил, человека связали и отправили в психичку. В психдоме хозяин уже договорился с врачами, трудного клиента признали шизофреником, невменяемым. В психичке он провел два месяца, потом его выпустили. За эти два месяца хозяин успел все сделать. По закону, если человек попадает в психдом, он автоматически теряет право на жилплощадь. Его признали душевнобольным, и хозяин забрал подвал. Тот оказался на улице. Когда его выпустили, он вернулся сюда и долго ходил возле дома. Ему было очень трудно понять, что произошло. Я разговаривал с ним, давал ему денег. У него были очень страшные глаза — глаза, в которых застыли слезы. Я боялся, что он кого-нибудь убьет. Мы разговаривали, он рассказывал про себя очень многое. Я живу один, в коммуналке, и несколько раз пускал его к себе ночевать. Один раз он даже прожил у меня неделю. А потом куда-то исчез — не знаю куда. Он не приходил, не звонил. Через три месяца я встретил его. Оказалось, он нашел женщину — и теперь живет у нее. И даже собирается с ней расписываться. Очень благодарил за все, что я для него сделал, и приглашал заходить в гости. Записал свой адрес.

— Адрес у вас с собой?

— Вот он, — охранник достал блокнот, — ношу всегда. Сейчас я вам запишу. — Вырвав чистый листок, он быстренько переписал адрес.

Я добралась до нового района, где жил этот самый Толик, очень быстро. Сказать по правде, я немного мучилась от происшедшей с ним трагедии. Конечно, Андрей ничего не Знал о его беде, именно поэтому он — не помог. Но все-таки… все-таки он был его другом. И мог бы помочь… Я искренне жалела его, хотя он всегда относился ко мне враждебно. Что ж, отлично, что у него все закончилось хорошо. И просто здорово, что я могу его найти.

Дверь мне открыла миловидная женщина средних лет в кухонном переднике.

— Кто вам нужен?

— Мне нужен Толик.

Женщина заметно насторожилась:

— Кто вы такая? Зачем?

— Я — жена его близкого друга. Мне очень нужно с ним поговорить.

— Насколько я помню, у него не было близких друзей, когда его лишили дома!

— Поверьте, с моим мужем тоже случилась непоправимая, страшная беда, и если б он мог помочь, то обязательно бы это сделал.

Женщина окинула меня пристальным взглядом и сказала:

— Ладно, заходите. Толик, к тебе пришли.

Он очень изменился внешне, но я его узнала. В скромной гостиной обычной квартиры мы молча стояли друг против друга. Он тоже меня узнал, и первым словом, сказанным мне, стало сухое и отрывистое:

— Уходи.

— Я не уйду. Мне нужна твоя помощь.

— Я был другом Андрея, но никогда не был твоим. Уходи, Андрей почти мертв. А тебя я почти не хочу видеть.

— Я не причинила тебе никакого зла.

— Вы с Андреем мне вообще ничего не причинили.

— Он не знал о твоей беде.

— Неправда. Я ему звонил, и он ничего не сделал, чтобы мне помочь. Уходи. Я не хочу тебя видеть.

— Андрей скоро умрет, но, возможно, ты еще сможешь помочь ему…

— Никогда! Я рад, что его скоро расстреляют как убийцу!