Без своего мнения. Как Google, Facebook, Amazon и Apple лишают вас индивидуальности

Экономисты могли не придавать большого значения знанию в своих теориях, но именно оно определяло путь развития экономики в конце XX в. Она все больше опиралась на нематериальные источники роста: манипулирование знаковыми системами, сбор и использование данных, создание новых теорий и формул. Иначе говоря, состояние можно было скорее заработать на компьютерной программе, телевизионном сериале или финансовом инструменте. Его Величество Знание определяет даже, какие плоды принесет почва. Возьмите для примера компанию Monsanto, источник посевного материала для 80 % кукурузы и 90 % сои, производимых в Соединенных Штатах. Чем же владеет эта компания, что она так бдительно охраняет? Генетический код своих семян. Ее конкурентное преимущество – не заводы, а лаборатории.

Разумеется, экономисты ясно видели перемены, но не понимали, как на них реагировать – по крайней мере, в первое время. Знание ставило несчастных ученых в тупик. Оно отличалось от любого другого товара. Люди платили за автомобили и дома в силу их труднодоступности. Или же товар обладал качеством, которое экономист Пол Ромер, больше всего размышлявший над проблемой знания, называл «исключительностью» (“rivalry”): если эта лопата принадлежит мне, она не может принадлежать кому-либо еще. Подобной исключительностью знание не обладает в принципе. Да, вывести новый сорт семян или провести масштабное журналистское расследование стоит дорого, но как только методика получения семян или статья готовы, скопировать их не стоит ничего или почти ничего.

Если бы судьба знания была отдана во власть свободного рынка, его цена быстро упала бы до нуля в силу легкости бесплатного копирования. Но государство не допускает этого. Одна из его важнейших задач в экономике – защита ценности знания. Оно защищает создателей знания от стихии рынка, гарантируя им временную монополию в виде патентов и копирайта. Интеллектуальная собственность – настолько древняя и уважаемая традиция, что Джеймс Мэдисон отводит ей место уже в первой статье Конституции США, в восьмом разделе. Задача этой правовой нормы – найти компромисс между двумя противоположными соображениями. С одной стороны, он создает условия, стимулирующие творческое мышление и деятельность изобретателей. Кто станет тратить свою жизнь на создание чего бы то ни было, если любой пират может без особых усилий воспроизвести это и разбогатеть? С другой стороны, закон постепенно ликвидирует монополии (хотя Walt Disney умудряется постоянно менять условия законов об авторских правах так, чтобы сохранять за собой жесткий контроль над образом Микки-Мауса). Знание слишком важно, чтобы навсегда оставаться собственностью какой бы то ни было компании или частного лица. Мы знаем, что будущие достижения основаны на достижениях прошлого; в долгосрочной перспективе монополия изгоняет творческое мышление из экономики.

Эта система работала хорошо, хотя зачастую Голливуд и звукозаписывающая индустрия защищали неприкосновенность своих сокровищ слишком агрессивно. Современность поставила ее перед трудноразрешимыми проблемами. Задолго до появления Интернета простое и удобное копирование стало превращаться в элемент повседневности. Те, кто еще помнят аналоговую технику, подтвердят, как видеомагнитофоны, ксероксы и кассетные магнитофоны превратили копирование в обычное дело. В то же время у этих технологий были свои ограничения. Чтобы скопировать фильм или аудиокассету, требовалось время, усилия и деньги.

Интернет устранил эти препятствия полностью. Теперь каждый студент – при наличии канала достаточной пропускной способности – мог скачать любую когда-либо записанную музыку, не заплатив ни гроша. Но даже этот пример не дает полного представления о последствиях появления новых технологий. Кори Доктороу, один из первых борцов за либерализацию системы авторских прав, хорошо описал сложившееся положение дел: «Остановить копирование в Интернете невозможно, потому что он сам – копировальная машина».

В буквальном смысле. Нельзя осуществлять связь через Интернет, не рассылая копий. Пускай принято говорить, что веб-страница «загружается» – но на самом деле создается ее копия, которая потом отображается в браузере.

Индустрия развлечений быстро осознала ужасающие последствия перемен. Паника охватила музыкальных магнатов, а новомодные Napster, Grokster и подобные сайты разносили их бизнес в прах. Монстры звукозаписи слепо глушили судебными исками всех, до кого могли дотянуться. (Примером абсурдного разбирательства может служить дело Джорджа Клинтона, осужденного за копирование записи самого себя). Волна судебных исков в то время казалась зловещей, можно было подумать, что она предвещает новую страшную эпоху всеобщего контроля. Но в конце концов она оказалась безнадежной попыткой защитить обреченную модель бизнеса.