Без тебя ненавижу (СИ)

Он не пытается слушать, уже откровенно не сводит взгляда со стола слизеринцев, откуда Пэнси зыркает злобно и явно мечтает пустить в лоб Аваду, где Крэбб и Гойл переговариваются хмуро, где Забини умудряется лапать белокурую слизеринку и одновременно ослепительно улыбаться через весь зал Лаванде… где… где свободное место, как зияющая дыра, как… ошибка… где долго, так невозможно долго нет Драко Малфоя.

И не то, чтобы Гарри было до этого дело.

Ему сейчас бы просто на воздух, вдохнуть полной грудью, проветриться от этой сладости, духов, ароматов. Ему бы в спальню пробраться, к своему сундуку и лишь одним глазом взглянуть на ту карту, проверить… всего лишь убедиться, что он в порядке… не творит гадости исподтишка…

Все стихнет внезапно, а потом в зал вернутся смешки, перешептывания, стук приборов о посуду, чавканье Рона… И Гарри уже соберется было юркнуть с скамьи и быстро, незаметно… из зала. Но тут на бокал точно напротив усядется купидон, вздохнет как-то тяжко, прижимая к груди валентинку.

— Обещай, что не утопишь в кувшине с тыквенным соком и не вырвешь мне крылья. Я… я просто вестник, ты знаешь?

Говорить они не умеют, только журчат что-то там себе мелодично, а голос при этом раздается прямо у тебя в голове, и другим не понять, не подслушать.

— Но… почему ты подумал?.. Я никогда…

— Так много открыток и подарков было сегодня Гарри Поттеру. Нам… запретили… подкупили… не знаю. В итоге всего одно — для тебя. Не сердись.

Улыбнется лукаво, сверкнув очаровательными ямочками на щеках, и протянет открытку. Ярко-алую, с чуть загнутым краешком…

И это как молния, раскалывающая на части мир, горизонт, выворачивающая бытие наизнанку.

— Где он?

Сорвется с места, роняя скамью, не обращая внимания, что все замолчали, глядят пораженно, что Рон ему что-то кричит, опрокидывая на себя миску салата, а Гермиона дергает того за рукав и выглядит озадаченной, хмурой, точно забыла очень важный урок, который зубрила всю ночь.

— В дальней башне, что в восточном крыле, там почти никого не бывает… сидит на ступеньках, тоскует…

Веселый голосок в голове все тише… и тише… оборвется серебристым смехом. Не заметит… горит… горло горит, и в висках перестуком: “Драко? Как ты… как может?..”

В пальцах плотный алый кусочек картона — тот самый. Банальное сердечко с чуть смятым второпях уголком. Страшно открыть, вдруг кричалка… вдруг зашипит, укусит, или обольет ледяным малфоевским ядом… с головы до ног искупает.

Вперед, и вперед, и вперед. Портреты таращатся вслед удивленно, и даже Полная Дама пытается что-то кричать. Кровавый Барон кивнет глубокомысленно и ухватит за шкирку Пивза, замышляющего очередную подлость.

…Драко сидит на ступенях, грустный и чинный. Плечи немного поникли, и глаза, как пустые стекляшки, а в пальцах — две деревяшки, бесполезные обломки того, что некогда было палочкой. Первой палочкой Драко Малфоя. Странно, он не пытается орать или драться, зыркнет равнодушно и дернет плечом, мол, давай, герой, начинай…

А Гарри… Гарри запнется, точно с размаха в невидимую стену лицом. Почувствует, как краснеет, как уши пылают и жмет воротничок. Страшно… ему не было так… никогда… даже перед лицом смерти, в плену у ПСов… столько раз, а теперь…

— Так это было… Малфой… это ты… мне?.. — и нет, подходящих слов опять не найдется, не сейчас, когда так отчаянно страшно, когда в груди так стучит.

— Невероятно красноречиво, Поттер. Что, пришел посмеяться? А Уизелла где потерял? Впрочем, наверное, сейчас прикончит куриную ножку, и догонит? Не отказывай себе… Гарри…

Ударит именем, залепит наотмашь. Так, что воздух из легких — долой… это впервые… всего лишь несколько звуков, что сложились в имя… такое простое имя, он слышал его столько раз, что не счесть. Столько раз и никогда — от Малфоя.

— Ты мне? И зачаровал все другие… это что… Драко… шутка?

— Ты открытку вообще открывал? — тихо-тихо, безмерно устало… смирившись…

— Я? Нет, я…

Боялся… так страшно, что надежда, пустившая ростки, подарившая крылья… вдруг рухнет под ноги, разбиваясь о камни. Миллиардом неразличимых глазу хрустальных осколков, каждый из которых вонзится под кожу и останется навсегда незримыми ранами…

— Так к чему эти вопросы? Прочти…

И руки не слушаются, точно чужие, и буквы пляшут перед глазами, убегают и спотыкаются. Глаза почему-то слезятся, и слова никак не желают складываться в предложения. Он различает только обрывки: “Поттер… желаешь… и в Хогсмид… это единственный раз… не решусь… Ты можешь, Мерлин… смеяться… не могу больше… Гарри… Гарри… и Гарри…”

И даже этого слишком много для того, чтобы уместить в голове.

— Ну, так ты скажешь?..

— Значит, ты не смеялся?

Шагнуть вперед, оглушенным. Сердце не бьется, так горячо где-то в горле… ледяные ладони. В ушах — звенит так, что не слышно… встряхнуть головой, отгоняя…

— Драко? Ты правда? Ты правда?.. меня…

— Нет, Поттер, я так развлекаюсь… придурок.

Ласково… ласково рукой по щеке, кончиками пальцев, воздушно…. тревожно. И страх в серых глазах — закипает волной штормовой, отражением ярко-зеленой.

— Не думал… ты… это же ты, Малфой… Идеальный. Не думал…