Без тормозов (СИ)

— А? — Я хмурюсь, потому что сейчас он очень предсказуем.

— Я хочу тебя, почему ты не хочешь поехать со мной?

— Потому что не хочу, — дёргаю я плечом. — Я никогда и не говорил, что буду трахаться с тобой по первому твоему требованию.

— Юка! — поражённо говорит он.

— И никто не говорил, что я буду удовлетворять твои инстинкты всякий раз, как у тебя встанет. — Я отбиваю его ладонь. — Я трахаюсь только тогда, когда мне этого хочется.

Наверняка он сейчас думает, что я гадкий. Если так, то моя цель достигнута. Я вешаю сумку на плечо и бросаю на него косой взгляд. Фотограф явно обескуражен, но отвращения на его лице я не вижу. Вот ведь крепкий орешек попался! Я выдыхаю и добавляю:

— Что, взрослые мужики как-то по-другому устроены? Ты точно так же себя вёл сейчас: накинулся на меня только потому, что у тебя либидо взыграло, априори полагая, что я непременно должен чувствовать то же самое.

— Очень эгоистично с моей стороны, — уныло говорит Ю-Ичи, поднимаясь, — прости. Надеюсь, на наших отношениях это не отразится?

— Нет у нас никаких отношений, сколько раз говорить! — Я раздражённо машу рукой, увидев машину с шашечками.

— Подожди, Юка, — спохватывается он.

— До послезавтра.

Сколько проблем со взрослыми мужиками!!!

Назавтра я замечаю машину Ю-Ичи, припаркованную невдалеке от академии. Судя по расположению, ему открывается отличный обзор на прилегающую территорию. Следит за мной, и мои предположения, построенные накануне, верны? Но он никак себя не проявляет и уезжает через пару часов (из окна мне всё это видно). Возможно, он просто надеется, что я замечу его и изменю своё решение. Я вздыхаю и подпираю голову рукой, хотя такое делать не рекомендуется.

А мне ведь ещё предстоит отбрыкаться от Такаши, который нетерпеливо намекает (больше, чем намекает!), что мы давненько уже не прогуливались за угол. Чтобы избежать ненужной волокиты и необходимости объясняться, я симулирую недомогание и остаток дня провожу в медкабинете. Если бы меня встречал Сугуру, я бы давно уже свалил отсюда! Но с чужим шофёром такие штуки не пройдут: у него точные указания забирать меня из академии в такое-то время и отвозить домой за столько-то минут.

Я на секунду представляю, что было бы, если бы Сугуру исчез из моей жизни, и это так меня пугает, что холодок бежит по позвоночнику и вызывает лёгкую тошноту. Мне не терпится домой, чтобы проверить, а не вернулся ли уже Сугуру, но он ещё не вернулся и, по всей видимости, задержится дольше, чем предполагалось. Может быть, дело не только в учёбе, а ещё в чём-то. Я ведь мало что знаю о его личной жизни (его неохотные ответы — не в счёт).

Ни о чём другом думать я не могу, так что за обедом мне даже делают замечание. А я никак не могу заставить себя доесть, потому что меня до сих пор подташнивает.

Краем уха я слышу, как отец и Чизуо говорят о предстоящей свадьбе. Чизуо и ухом не ведёт. Наверное, Такку для него ничего не значит, просто способ провести время, и я невольно ловлю себя на мысли, что мне жаль Такку.

Какая глупость с моей стороны — жалеть кого-то! Это всё из-за того, что мои собственные чувства в смятении.

В день встречи с редактором «Иккай» я удачно отделываюсь от шофёра, сказав, что после занятий надолго остаюсь в академии по делам совета. Забирать он меня не будет. Я почти и не лгу, алиби у меня будет, если вдруг кому захочется об этом узнать (в чём я лично очень сомневаюсь), только это не заседание, а короткий брифинг, посвящённый фестивалю, который будет через несколько месяцев. Непосредственно в самом фестивале мы не участвуем, мы решаем только какие-то организационные моменты. А даже если бы и участвовали, я бы нашёл способ улизнуть и не заниматься такими глупостями. Боже, сейчас я до отвращения напоминаю себе отца: он бы непременно так же сказал.

Так вот, брифинг длится минут десять, председатель распределяет обязанности, и мы расходимся. От меня требуется пройтись по классам, объявить о фестивале и раздать старостам бюллетени. Это веская причина прогулять занятия самому, так что я надеваю на рукав повязку и отправляюсь выполнять поручение. На каждый класс я планирую потратить по три минуты, не больше.

Одногодки поглядывают на меня с некоторой завистью (потому что я один со всего возрастного потока попал в совет), кохаи заглядывают в рот, семпаи смотрят с некоторой снисходительностью и всё той же завистью («Это ведь младший сын Тораямы? Видел объявление? Лучший по оценкам в академии, да ещё и в совете». Смертельно скучно!). Учителя, может быть, и недовольны, что урок прерван, но вслух никто такого не скажет.

Я быстро справляюсь со своей задачей и отношу бумаги председателю. С этого момента я свободен.

Можно вернуться на уроки или поспать в медпункте, но я замечаю, что Ю-Ичи уже приехал и припарковался за углом академии (хотя и обещал заехать только после окончания занятий). Тогда почему бы не уйти из академии прямо сейчас? Быстренько съездить в журнал, а потом — домой. Может быть, Сугуру сегодня вернётся?

— У тебя хорошее настроение сегодня, — замечает Ю-Ичи, когда я сажусь в машину.