Без Царя…

Один из судей, увидев это, покачал неодобрительно головой, но ничего не сказал. Турнир у нас любительский, а наличие или отсутствие капы в таких случаях обычно остаётся на совесть самого спортсмена. В основном, к слову, капой не пользуются…

Ринг замыли и протёрли насухую, собрав с пола парочку зубов.

— … следующая пара бойцов…

Денисов торопливо шнурует мне лёгкие перчатки, пока распорядитель зачитывает наши антропометрические данные.

— … вес три пуда пять фунтов, рост пять футов четыре дюйма[19]. Размах рук…

Давлю желание перепрыгнуть через канаты, и подныриваю под них, оказываясь на ринге. Сразу же сбрасываю с плеч куртку и начинаю пританцовывать на носках, не обращая внимания не недоумённые возгласы и смешки.

— Давай, Попович! — и мой соперник подныривает под канаты.

«— Какой попович? Он же Архангельский?! А… сословие священнослужителей, наречён Алексеем… вот оно что!»

Боец Сокольнического общества старше меня лет на семь и поглядывает весьма самоуверенно. Он хорош собой, несколько даже фатоват и слащав, так и напрашиваясь на пасхальную открытку или рекламу конфет.

— … соперники, пожмите друг другу руки… — шаг, касаемся перчатками, и снова расходимся назад. Почти тут же бьёт гонг, и Попович, выставив вперёд левую руку, бросается вперёд в каком-то фехтовальном выпаде. Это очень красиво… но это не бокс!

Ухожу от удара раз, другой… Джебы у него слабые, да собственно, сложно ожидать иного, если бьёшь за счёт корпуса, да притом не доворачивая его как следует. Ни силы, ни скорости…

«— … а вот и короночка», — успеваю зафиксировать я, уклоняясь от корявого, размашистого бокового и посылая свинг через руку, да прямо в открытую челюсть. Нокаут…

— Очень, очень рад за вас! — мелким бесом рассыпается Лев Ильич…

… хотя чего это я…

Лев Ильич вполне респектабельный господин, очень приятный в общении, умеренно обаятельный и что называется — вхожий. Более того, он считается если не другом семьи, то как минимум старинным знакомым и потому имеющим право на некоторую фамильярность.

— … не поверите, но так приятно было удивиться, узнав о ваших успехах! Нет-нет… не подумайте ничего такого! — непринуждённо засмеялся он, лукаво щуря серые глаза, прячущиеся за лохматыми бровями. Весь его вид, какой-то профессорский, удивительно располагающий к себе, но вот суть…

— Я всегда верил, что у вас впереди большое будущее, Алексей… — собеседник мой ненадолго прервался, заказывая у подошедшего официанта с уверенностью завсегдатая.

— Простите, Алексей… — прервался он, — а вы что будете? Я угощаю. Нет-нет, не отказывайтесь!

А я и не думал. Настроение ни к чёрту и к горлу подкатывает ощущение беспомощности, закрывая чёрной занавесью логику, здравый смысл и самоё желание жить. Но… держу покерфейс. Благо, физиономия у меня этому способствует, да и опыт сложных переговоров из прошлой жизни сказывается.

— Да-с… — энергично кивнул старинный знакомый, — всегда верил! Ребёнком ты был несколько книжным, но виделось что-то этакое… Признаться, я видел тебя репортёром, или быть может, филологом и историком, и пожалуй, небезызвестным! Но чтобы так скоро…

Лев Ильич качнул головой, улыбаясь так тепло, как могут улыбаться только близкие люди, радующиеся твоим успехам. Даже переход на «ты» в этом случае почти уместен.

— … не ожидал, признаю! Спорт, профессиональные переводы… ты, кажется, ещё и по гимнастике соревнования выигрывал?

— Верно, Лев Ильич, — улыбаюсь в ответ, опуская костяную ложечку в чашку мороженым, — было дело!

— Вот! — воздел он палец к небу, — об этом-то я толкую! Ещё и букинистика… а неплохо ведь получается, верно?

— Скажете тоже, Лев Ильич, — смущённо улыбаюсь я, — Так… всё больше связи, знакомства…

— Не прибедняйся! — засмеялся он, грозя мне пальцем на правах старинного знакомого, — Не надо!

Пожимаю плечами и снова ковыряю ложечкой мороженое, не чувствуя вкуса. Жду…

— Да-с… — вздохнул он сочувственно, — такие таланты! А ведь всё может…

Он снова вздохнул и некоторое время помолчал, понемножечку лакомясь пирожным и пытаясь всем видом показать, что аппетита у него нет, и как это неприятно — быть вестником, принесшим дурные новости. Выходит… да так себе, если честно. То есть приличия некоторым образом соблюдены, и если имеется желание обманываться, то этот сочувственный вид вполне сойдёт.

Я же, будучи несколько более взрослым и битым жизнью, да ещё и изначально негативно настроенный ко всем этим «друзьям семьи» и прочим папенькиным знакомым, вижу его выпукло, как под микроскопом. Не то чтобы откровенный мошенник… по крайней мере, себя он таковым не считает. Скорее — человек, решающий некоторые проблемы… с болью в сердце, да-с! Сугубо из приязненного отношения.

А то, что он эти проблемы некоторым образом и создал… Ну или организовал, не суть. Вы не понимаете, это другое!

— Да-с… — ещё раз вздохнул он, и подтянув к себе морожено, потыкал его ложечкой, довольно правдоподобно изображая, как тяжело ему это даётся, и что он совсем… ну вот совсем не имеет аппетита!

— Карточный долг… — последовал ещё один тяжёлый вздох, — неприятно… Но это долг Чести!