Без Царя…

— Поскольку предыдущий оратор закончил, — дулом показываю на эсера, живо присевшего за кафедру, и на четвереньках порскнувшего прочь под сдавленные смешки, — беру слово. Обещаю говорить кратко и по существу.

— Сумасшедший… — слышу шипение в спину, пока иду к трибуне. Игнорируя ступеньки, прыгаю наверх, разворачиваюсь и скалюсь улыбкой спятившего медоеда.

— Меня все здесь знают… — снова улыбка, — хотя и не все любят. Я выслушал по дороге сюда многих ораторов и самые разные предложения, и хочу внести собственное.

Подаюсь вперёд, не выпуская пистолет, дуло которого смотрит с кафедры на собравшихся. Не специально, так получилось, но… пусть будет!

— Но для начала… какого чёрта все эти люди делают в Университете?! — взрываюсь, дулом показывая на группу очевидно возрастных «студентов», — Да, Революция! Но мы, студенчество, поддержали её в том числе и потому, что всегда… Слышите? Всегда боролись за автономию Университета! Какого чёрта всё эти граждане, товарищи и господа с благими намерениями лезут сюда? Есть студенты и есть профессура, которых выбирают сами студенты!

— Автономия! — снова стреляю в потолок и вижу как опасливые, так и восторженные взгляды тех, кто хотел бы и сам вот так… — Прочь посторонних! Выгнать негодных преподавателей! Выгнать всех, кто не является студентом, преподавателем или служителем Университета! И самим! Самим наводить порядок в доме! Если мы не можем справиться со студенческим самоуправлением, то нам ли замахиваться на управление Россией!?

— Иначе… — снова улыбаюсь, — не пройдёт и нескольких дней, как здесь появится люди от эсеров, кадетов, октябристов и бог знает кого! Они будут занимать кабинеты и аудитории, командовать в Университете! Вы хотите этого?

— Нет! — срывающимся голосом заорал какой-то парнишка, по виду не старше меня, и засвистел, как голубятник.

— Даёшь! — послышалось многоголосое, но что именно… чёрт его знает!

А потом и вовсе неожиданное…

— Не позволям!

— Революция… — вскочив с места, начал перекрикивать меня, выплёвывая слюну и слова, один из студентов, состоящий в партии эсеров, — требует от нас…

— Никто из нас не против Революции! — перебиваю его, надрывая голос, — Мы против посторонних в Университете! Мы! Мы сами разберёмся между собой, кто из нас кто! Но людей посторонних — прочь!

— Прочь посторонних! — заорал кто-то дурниной, и посторонних стали выталкивать из аудитории…

… а потом отворилось окно и свершилось то, что впоследствии назвали Первой Московской Дефенестрацией[41]. Ну или хулиганством…

— … мы и только мы, студенты Университета, — надрывается один из лидеров на простреленном пулями грузовичке, который используют как трибуну, — должные решать его судьбу! Выступление гражданина Пыжова было несколько спорным, но безусловно громким…

— Даёшь! — заорал тот самый парнишка, и в толпе засвистели, заулюлюкали, засмеялись, снова и снова пересказывая как стрельбу в аудитории, так и последующую дефенистрацию, свидетелями, а то и непосредственными участниками которой были сотни студентов.

— Да, громким! — смеясь вместе с собравшимися, повторил оратор, — Я бы даже сказал — несколько хулиганским!

— … ну это же Пыжов! — прозвучало неожиданно громко и все как-то… приняли это?

«— Ничего себе, репутация!» — удивился я, а потом пожал плечами. Бывает… Дело случая по сути. Студенты и до меня творили иногда несусветную дичь, о которой и рассказывать-то совестно!

Но так уж совпало, что моя выходка оказалась самой… хм, громкой после длительного замирения студенчества, когда гайки затянули так, что и дышали-то через раз. В общем, случай!

— Студенты! Граждане! Товарищи! — поднял руку оратор, — Выходка Пыжова из ряда вон, и мы безусловно осуждаем такие методы ведения дискуссий!

— … но, — продолжил он, перебивая весёлый гомон толпы, — в чём-то он безусловно прав! Мы, прогрессивное студенчество, всегда боролись за автономию Университетов!

— Пусть Пыжов сам скажет! — перебил оратора выкрик из толпы, — Даёшь!

— Ну что? — студент на грузовике замер, очень картинно склонив набок голову красивой лепки, — Слово гражданину Пыжову?

«— К такому повороту событий я не был готов» — успел подумать я, пока многорукая толпа не всегда удобно пропихивала меня к грузовику, где сверху уже подавал руку… хм, спикер.

«— Мартов, — вспомнилась наконец фамилия оратора, — Аполлон Ильич»

… оп, и я уже стою на грузовике, глядя сверху на толпу, в которой ни много, ни мало, а несколько тысяч человек. На мгновение накатила паника, но…

— Квириты[42]! — поднимаю руку, — Сограждане! Я ни о чём не жалею! Да, не дело затевать в Университете стрельбу, но в данном случае я выступил скорее как хирург, вскрывший флегмону, не дожидаясь, пока нагноение охватит весь организм!

Наклоняюсь вперёд, и…

— Университет автономен! — ору изо всех сил, — Это аксиома! Догма! Не праздник непослушания перед людьми взрослыми, которые знают лучше! Нет! — Вспомните, сколько дурного принесли нам инициативы сверху, — тыкаю пальцем вверх, — от людей, которые в силу должности обязаны не просто знать, но и понимать досконально все механизмы системы образования! Но нет…