Без ума от тебя

Прошло почти две недели с тех пор, как она передала письмо Марианне, и, разумеется, в ответ ничего не последовало. «Ну ты истеричка», – думала Харриет, выдыхая. Ее уверенность в том, что ничего не произойдет, крепла с каждым днем.

Скорее всего, прочитав первые два абзаца, Марианна сказала «ох, это от бедняжки бывшей» и отправила письмо в мусорное ведро – к чекам и спутанным волосам.

Чужая жизнь – потемки, в ней все возможно. Вдруг Скотт поплатился за то, как обращался с Харриет, и больше никогда не решится на такое? Он изменился до неузнаваемости, и Марианна не видит в нем того агрессора, каким он был пять лет назад? (Харриет знала, что это неправда, на свадьбе ей хватило одного взгляда, но ничего исключать нельзя.)

А может быть, Марианна и Скотт – одного поля ягоды? Или, скажем, флакон с тоником пролился на письмо, и Марианна так и не узнала, что именно ей хотела сообщить эта бледная женщина с косой?

Возможно, она просто решила, что Харриет – злобная клеветница?

Все возможно.

Главное, что Харриет выполнила свой долг перед другой женщиной, когда вселенная послала ей испытание.

Насколько на нее давили потенциальные последствия ее поступка, она осознала, только когда назначенный срок миновал, и она немного выдохнула. Годы, прожитые со Скоттом Дайером, Харриет вычеркнула из памяти. Даже когда мысли начинали блуждать, она останавливала себя.

Писать то письмо было все равно, что пить болиголов или сунуть руку в потрескивающий костер.

Поэтому когда поздним воскресным утром, неделю спустя после обломившейся вечеринки у Кэла, раздался звонок в дверь, Харриет была в непривычно приподнятом настроении. В этот момент хозяин дома находился в душе или, по крайней мере, был там пятнадцать минут назад, судя по шипению и кряхтению водопроводных труб, которые она слышала, готовя кофе. Поэтому она сбежала по лестнице, чтобы открыть дверь.

Теперь они с Кэлом были друзьями, и Харриет больше не приходилось при каждом случае напоминать себе «но не забывай, что он подонок». Эта корректировка ошеломила ее. Каждый из семи дней, прошедших с момента откровения, сопровождался небольшими, но дружескими контактами, даже когда они занимались скучными будничными делами.

С Кэлом Кларком было весело – вот в чем дело. Прежде Харриет не осознавала, насколько ей не хватало веселья. Он всегда ее смешил и излучал оптимизм, при этом сохраняя серьезный вид. Она открывала дверь своим ключом и надеялась, что он будет дома.

На пороге стоял курьер. Он был средних лет, в кепке, с приветливым лицом и держал внушительный букет из розовых и белых лилий.

Скорее всего, букет предназначался известному любимцу женщин Кэлу Кларку, но курьер спросил:

– Мисс Х. Хэтли?

– Э, да.

Харриет никогда не ждала благодарности от молодоженов, но всегда приятно знать, что твою работу ценят. Ведь она создавала свадебный альбом, который они будут хранить вечно, – горькие расставания не в счет. Однажды бывшая супруга даже спалила альбом на вечеринке по случаю развода, а потом, столкнувшись с Харриет в пабе, сказала: «Это был символический жест, а так-то все сохранилось на флешке».

– Надеюсь, у вас нет кошки, – сказал курьер, когда она расписывалась в электронной квитанции. – Потому что лилии смертельно опасны для кошек.

– Кошек нет, – просияла в ответ она.

Кэл появился на лестнице с влажными волосами, когда довольная Харриет шла с огромным букетом на кухню.

– Ух ты! От поклонника?

– Благодарность от молодоженов, – сказала она. – Я полагаю.

Она гордилась тем, как получился альбом Дэнни и Ферга, а знать о том, что она трудилась через силу, им было необязательно.

И тут ей в голову пришла невероятная альтернатива.

Марианна. Она ни на мгновение не допускала мысли о том, что благодарность может быть от Марианны. Но если бы такой порыв и возник, то однозначно не так скоро. И даже в этом случае Харриет сомневалась, что женщина, предупредившая о суженом, способна вызвать теплые чувства. Такова нелицеприятная правда.

Предположение было настолько странным и волнующим, что окажись цветы не от Марианны, Харриет была бы слегка разочарована.

Она достала карточку и открыла ее.

В ней были два слова, написанные большими буквами незнакомым женским почерком – вероятно, рукой флориста из магазина:

ИГРА НАЧАЛАСЬ.

Харриет моргнула. «Игра началась»? О чем это?.. Какая-то ошибка?

И те несколько секунд, когда до нее дошло, что букет отправили отнюдь не из добрых чувств, были настолько тошнотворными, что отправитель, как она поняла, явно раскошелился не зря. Получить цветы при любом раскладе было слегка пугающе, но то, что она с такой готовностью открыла карточку, ее добило.

– И от кого они? – поинтересовался Кэл.

– От пары, которую снимала на прошлой неделе, – сказала Харриет, засовывая карточку в карман джинсов и стараясь не дрожать.

– От го́тов?

– Что?

– Из Уитби?

– А, да.

– Ты, наверное, очень угодила им.

– Угу.

Сердце колотилось, как будто ребенок стучал по тарелкам. СТОП: Скотт знает ее адрес? ОТКУДА? Думай, думай… Это он? Это точно он.