Без ума от тебя

– О, нет, он не настолько примитивен. По крайней мере, я на это надеюсь. Он так не рискует – ему просто хотелось поглазеть на симпатичную женщину. Он всегда «на взводе», если ты меня понимаешь.

– И он действительно занимался этим с твоей приятельницей?

Кэл выдохнул.

– Меньше всего мне хотелось бы пересказывать, а тебе – слушать длинную версию этой истории, но сейчас, насколько я понимаю, мы к этому пришли. Может, присядем? После истории с Кит и фитнес-браслетом, боюсь, ты думаешь, что моя жизнь – сплошная черная комедия.

Они вернулись к качелям.

– Если рассказывать о папе с самого начала, тогда начать нужно с моего детского ужаса перед Хеллоуином.

– Но прежде чем ты продолжишь, – сказала Харриет, – тебе случалось бывать в Портофино?

Кэл расхохотался, Харриет тоже, и остававшееся между ними чувство неловкости исчезло без следа.

– Ни фига себе, я тут собираюсь вывернуть перед тобой свою душу наизнанку, фигурально говоря, раздеться до трусов…

Погоди, я метнусь за камерой. Черт, откуда взялась эта мысль? Должно быть, Кэл обладал суперспособностями, потому что ничего подобного Харриет не ощущала уже давно. А сейчас она, как выясняется, размышляла над тем, столь ли он хорош без одежды, как в ней. Оставалось надеяться, что лицом она себя не выдала.

– Маленьким я ужасно боялся Хеллоуина, – продолжал Кэл, – и это всех очень забавляло. В подростковом возрасте я понял, что трястись от страха и рыдать при виде пластиковых скелетов и попрошаек в капюшонах разрешается маленьким мальчикам, а взрослых мужчин общество строго порицает за это. Честно признаюсь, когда-то общественное осуждение меня пугало.

– А ты боялся чего-то конкретного?

– Тогда я над этим не задумывался. Казалось, это были все атрибуты праздника, вместе взятые. У меня с ним были связаны какие-то ужасные ассоциации – так бывает с определенной пищей после отравления. А лет в двадцать пять случился полный конфуз: тридцать первого октября моя тогдашняя подружка, накрывшись простыней, выпрыгнула из шкафа, решив, что это очень смешно, а я едва не расплакался…

Харриет прижала ладонь ко рту, давя смешок, и сказала:

– Извини.

– Смешно, я понимаю. После этого я записался на консультацию к психотерапевту – тогда когнитивно-поведенческая терапия еще не вошла в моду. К моему изумлению, мы быстро установили, что у меня есть подавленное воспоминание, относящееся к семилетнему возрасту. О фонаре в виде тыквы у стационарного дома на колесах, – он замолчал. – По ходу сеанса мы восстановили сцену – а ты не смей смеяться – и выяснили, что этот дом с тыквой раскачивался.

– Фу! – Харриет шутливо поморщилась.

– Ага, фу! Оказалось, когда мне было семь, папа взял меня «в турпоход», а на самом деле мы приехали на трейлерную стоянку, где в это время обитала его тогдашняя любовница. Он пристроил меня к настольным играм, снабдил сырными шариками и все время проводил с ней. В Хеллоуин мне стало не по себе, и я отправился его искать. Я был слишком мал и не понимал, что происходит. Почему папа все время куда-то исчезал, и кто была та симпатичная женщина, которая знала его и угощала конфетами меня. И почему на обратном пути домой он репетировал со мной историю о том, как мы ходили на рыбалку, которой на самом деле не было, – Кэл покачал головой. – При виде тыквы у меня возникало ощущение, что происходит что-то плохое, а что именно – я не мог понять. Отсюда возникли ужасные ассоциации. Безымянные страхи – худшие, я так считаю.

Он вздохнул, и Харриет запомнила эту мысль, чтобы после обдумать.

– Обращаясь к психотерапевту, я уже знал, что отец патологически неверный муж. Когда я понял, что он использовал меня как алиби, а сам пренебрегал родительскими обязанностями, меня захлестнула такая ярость и такое отвращение!

Харриет поморщилась.

– Это ужасно. А если бы, пока он развлекался в доме на колесах, с тобой, семилетним, что-нибудь случилось?

– Вот именно. Но от тыквофобии я исцелился – вырезай кого хочешь, я даже глазом не моргну.

Харриет улыбнулась, думая о том, в какой мере его бесстрастность сформировалась под влиянием этого жизненного опыта. До сегодняшнего дня он казался ей совершенно невозмутимым человеком.

– А ты хоть раз объяснился с ним?

– Да, у нас произошла жуткая стычка, после того как он трахнул мою подругу Лили. Мне было двадцать, и мы не разговаривали несколько месяцев. Она была из паба, в котором я летом подрабатывал. Она была у меня, а потом отец повез ее домой и, как ты догадываешься, пропал. Оказалось, он «сломался». Я дождался его, а когда он принялся заливать насчет вызова техпомощи, я сказал, так они еще и виагру раздают до кучи? Тут такое началось! Мы разругались вдрызг. В результате после университета я не вернулся домой.

– Он все отрицал?