Без ума от виконта

Эдмунд направил увеличительное стекло на нижний угол листка, на изображение человека, который ехал верхом на козе. Хм-м. Пожалуй, нельзя сказать, что он едет на козе… да, вернее сказать, что он сидит на ней верхом, но не… едет.

Неужели люди занимаются этим с животными? Разумеется, нет!

Джейн сосредоточила внимание на другом угодившем под увеличительное стекло сюжете рисунка. Мужчина и женщина, попавшие на карандаш старине Кларенсу, были облачены в плащи с капюшонами, подобно затененной штрихами фигуре в центре листка, но у этой пары в тени оставались только лица, остальное Кларенс изобразил во всех подробностях любовной близости.

Любовной — нет, скорее сладострастной. Женщина распростерлась на чем-то вроде мраморной скамьи. Плащ ее распахнулся, и обнаженное тело явило все свои прелести. Тело мужчины было укрыто за исключением пениса огромной величины, который торчал из-под плаща наружу. Чета была окружена целой армией похотливых Панов, чьи детородные органы соответствовали оному у джентльмена. Один из Панов даже улыбался.

— Что это значит? — спросила Джейн, указав на слова, написанные на облачке возле головы женщины: «Fay ce que voudrais».

— «Делай что пожелаешь». Это слова на старофранцузском языке. Они были вырезаны над дверью Медменхемского аббатства, которое являло собой лет шестьдесят назад нечто вроде «Клуба адского пламени».

— Шестьдесят лет назад? — Джейн нахмурилась. Неужели Эдмунд шутит? Ни одного из членов этого клуба уже нет на свете, или в крайнем случае живы очень немногие. Но Эдмунд был абсолютно серьезным. — Зачем это Кларенсу понадобилось то, что происходило шестьдесят лет назад?

— Это вопрос. Мое предположение таково: Сатана создал новый «Клуб адского пламени» или превратил в него один из уже существующих. На балу у Палмерсонов Стивен говорил, что слышал о чем-то подобном.

— О, ну и чем занимаются члены таких клубов? Предаются разного рода оргиям?

— Да. Хотелось бы надеяться, что они занимаются только этим и ничем больше. Однако существует и некий культ поклонения дьяволу, который может заразить такие группы. Соберись только кучка пьяных мужчин, да и женщин, и случается, что в ожесточении они могут причинить друг другу зло. Вплоть до убийства.

— Ох! — Джейн ощутила тот самый холод, который охватил ее нынче днем, когда она была так близка к смерти.

— Вроде наезда на твой экипаж?

— Точно.

— И загадочной гибели Кларенса?

— Полагаю, что так, — кивнув, ответил Эдмунд.

Джейн повернула голову, чтобы еще раз посмотреть на рисунок.

— Но что мы можем сделать? Надо найти последний обрывок рисунка, а Кларенс не оставил нам никакого ключа.

— Он оставил. — Эдмунд указал на мраморную скамью на рисунке. Кларенс изобразил над ней стоящего на задних лапах грифона — геральдического крылатого льва с орлиной головой, чьи крылья и когти были не единственными примечательными его атрибутами: то было существо безусловно мужского пола с пенисом ничуть не меньшим, нежели у Пана.

— Это не слишком пристойно.

Джейн сморщила нос. Она никогда особо не любила разглядывать геральдические эмблемы.

— А разве Паны пристойнее? — не без ехидства бросил Эдмунд. Ну что ж, он по-своему прав. — Посмотри-ка вот сюда. На этой вот половине тела грифона Кларенс трижды изобразил планету Сатурн, а на другой половине часы, которые показывают одиннадцать, а над всем этим еще и полумесяц.

Джейн почесала затылок и сказала:

— Все это очень мило, только я не могу понять, какое оно имеет значение, а ты понимаешь?

— К сожалению, да, я понимаю. — Выражение лица у Эдмунда было отнюдь не веселым. — Геральдический грифон — это не что иное, как карикатура на барона Гриффина.

— На такого приветливого, совершенно лысого старичка, который широко известен как филантроп?

— Видишь ли, — все с тем же невеселым выражением заговорил Моттон, — кое-кто считает, что он творит добрые дела во искупление собственных грехов, и что чем больше он грешит, тем дороже за это расплачивается.

Джейн широко распахнула глаза и высоко подняла брови.

— Я точно знаю, что совсем недавно он сделал очень щедрое пожертвование приюту для подкидышей.

— Вот именно.

Черт побери, было ли это платой за тот грех, который Гриффин уже совершил, или за тот, который только собирался совершить? Моттону в равной мере не нравилось ни то ни другое.

— А что означают другие изображения? — спросила Джейн и провела пальцем по мраморной скамье.

Стоит ли говорить ей? Если он расскажет, Джейн станет частью всего этого, но самое скверное заключается в том, что он нуждается в ее помощи.

— Три Сатурна означают третью субботу месяца. Что касается часов и полумесяца, то в одиннадцать часов вечера Гриффин ждет гостей к себе на маскарад.

— Правда? Я ни разу там не была. И даже никогда об этом не слышала.

— Само собой разумеется. Это не для порядочных женщин. Даже многие из мужчин предпочитают там не появляться. В лучшем случае это обычная пьяная оргия, а в худшем…