Без Веры

- Как именно? К примеру, что скажешь, если вдруг спросят, где ты работаешь? Или что у тебя с ногами? - Анатолий Андреевич решил учинить мне нечто вроде экспресс-экзамена.

"Хрен с ним. Пусть немного потешится перед смертью", - решил я и ответил дисциплинированно и четко:

- Скажу, что работаю фельдшером у тебя на зоне. А ноги мне перегрыз медведь, когда зимой я по пьяни провалился в берлогу.

- Ну, ладно. Не умничай.

- …А вообще, любого, кто начнет лезть с расспросами, я пошлю на хрен. Объясню, что занят тяжелой больной и мне нельзя отвлекаться.

- Правильно, Разин, - остался доволен мной кум и в знак одобрения хотел даже хлопнуть меня по плечу, но вовремя передумал. - Так и говори всем. Пообещай.

- Обещаю. - Сделать это мне было несложно, тем более что я вовсе не собирался афишировать, кто такой я есть на самом деле. Зачем без нужды настораживать пэвэошников и экипаж? Чем неожиданнее для них будет моя попытка захватить вертолет, тем больше шансов на то, что удастся добиться успеха. Хотя все равно эти шансы ничтожны.

По трапу на борт я забрался с превеликим трудом. Чечеву, к вящему удовольствию наблюдавших за нами военных, пришлось снизу подталкивать меня в задницу, и надо отдать ему должное, он при этом приложил все старание, чтобы отбить мне и внутренности, и кости. Я в ответ, как бы случайно, сильно ткнул костылем ему в челюсть и пробормотал:

- Извини, дорогой. Надо было опускать мне не лесенку, а заднюю рампу.

- Рампу?! - даже опешил от такой наглости прапор. - Дык генералам ее даже не открывают, а этому хрену моржовому… безногому, бля. Двигай дальше давай своей задницей!

"Израсходовавшая последние силы" на столь непростой переход от "скорой" до вертолета, Кристина в "полном изнеможении" лежала на носилках, закрепленных в специальных держателях около самой кабины пилотов, и возле нее вовсю хлопотал молодой веснушчатый парень в мешковатом синем комбезе. Что-то ей говорил, что-то подкладывал ей под голову.

- Сдристни отсюда, - небрежно бросил я вертолетчику и, положив костыли, устроился на неудобной алюминиевой скамейке рядом с носилками.

- Я только…

- Сказал, отвали. Не видишь, девочке плохо, - сварливо пробубнил я. - Еще тебя не хватало. - И улыбнулся, потому что Крис выдавила из себя мученический стон, повернула ко мне мордашку и озорно подмигнула. Эта крошка удивительно хладнокровно вела себя в преддверии уже неизбежных событий. Или так толком и не поняла, что же скоро ей предстоит?

- Держи. - На борт поднялся Анатолий Андреевич и бросил мне в ноги пакет с медикаментами. - Капельницу-то будешь ставить?

- Попозже. Когда полетим?

- Щас, - лаконично ответил кум и свалил из вертолета на улицу, оставив меня наедине с Кристиной и Чечевым.

Его "щас" растянулось не менее чем на сорок минут. Я успел отсидеть себе всю задницу на жесткой скамейке, а Чечев, устроившийся напротив меня у другого борта, даже задремал и начал противно похрапывать, прежде чем пилоты включили зажигание и принялись прогревать моторы. Солдаты через пассажирскую дверцу втащили в вертолет три длинных темно-зеленых ящика, установили их посреди салона и вышли на улицу. Но им на смену тут же поднялись на борт один из подполковников, прапор и кум, который на секунду замер в раздумьях, не подойти ли к племяннице, но ограничился коротким вопросом: "Как она?", и когда я кивнул в ответ: "Нормалек", порулил в хвост вертолета в компанию двух пэвэошников. Веснушчатый парень - наверное, совмещавший должность механика с обязанностями стюарда - убрал трап и закрыл пассажирскую дверцу, Чечев дисциплинированно накинул на толстое брюхо ремень безопасности.

И вот армейский МИ-8 дернулся и, тяжело оторвавшись от земли, начал набирать высоту. Я развернулся к иллюминатору. Медленно поворачиваясь вокруг оси, вниз уходили ангар с попрятавшимися от поднятого пропеллером ветра курами, две цистерны с авиатопливом и вездеход, не спеша удалявшийся от Ижменского аэропорта. Бросив взгляд на него, я тут же вернулся с земли на небо, вернее, на борт вертолета, и отметил, что из военных с нами отправились лишь подполковник и прапорщик - как говорится, по минимуму. К тому же без автоматов. И неизвестно, вооружены ли они вообще. Короче, из всех вариантов расклада сил на борту мне подвернулся самый удачный: три члена экипажа - командир, второй пилот и механик, сонный Чечев с пистолетом Макарова, порядком набравшийся кум и двое вэвэшников, тоже не трезвенники, серьезно намеренные продолжать пьянку и в воздухе.

Похоже, моя затея с захватом МИ-8 вполне могла увенчаться успехом.

Стоило вертолету набрать высоту и лечь на курс, как Анатолий Андреевич с прапорщиком и подполковником придвинули к себе один из зеленых ящиков и на нем принялись "накрывать на стол". И откуда только вдруг появились соленые огурцы, буханка черного хлеба, парочка банок каких-то консервов, четыре граненых стакана и, конечно, королева стола - двухлитровая пластиковая бутыль с самогоном!

"Ого-го, господа! - порадовался я. - Если вы выкушаете это до дна, то у меня с вами точно не возникнет проблем".