Без Веры

Словно чего-то стремалась. От кого-то гасилась. И это было, наверное, на самом деле, именно так. Боялась того, что не выдержит жестоких кумаров и однажды сорвется, снова пустится во все тяжкие. Пряталась за ширмой южноамериканских телесериалов и между страницами потрепанных книг прежде всего от себя, проблемной и непредсказуемой, всегда способной в любой момент вдруг выкинуть нечто такое, чему потом поражалась сама: "И как я могла! И черт меня дернул! Вот дура! Что натворила!" Но тогда обычно был поздняк плакаться по потерянному.

Так же, как и сейчас было поздно развернуть назад все, что по ее воле произошло с Костоправом. Зато можно было попробовать что-нибудь сделать. И для начала обеспечить доставку Костиного письма смотрящему зоны…

- Здравствуйте. - Крис догнала двух степенных местных матрон с яркой коляской, неспешно направлявшихся по очищенной от снега улице к магазину. - Мне надо найти одного человека. Он местный. Летом работал на сплаве. Плотовщиком. Его зовут Савва. Вы не подскажете?

- Савва? - Бабы переглянулись, и та, что катила коляску, состроила печальную рожу. - Дык помер он, Савва-то. От этого… блин, от цирроза. В Ухте, у свояченицы. Туды помирать и поехал. Там и похоронили.

"Засада, мать твою! Что ж теперь делать?" - разочарованно вздохнула Крис.

Но в этот момент другая бабенка вернула ей утраченную надежду.

- Дык то Рубашкин! - Она даже замерла, пораженная вдруг посетившей ее мозговую извилину мыслью. В круглой башке местной красавицы, которая с успехом могла бы позировать живописцу Кустодиеву, в мгновение ока выстроилась логическая цепочка. - Он летось помер. А в Ухту съехал еще по весне. Так? - посмотрела она на подругу.

- Так, - согласилась та.

- Кря-а-ак! - подпело из коляски мамаше ее ненаглядное чадо.

По губам Кристины скользнула улыбка.

- А раз так, как же мог он работать на сплаве? Мертвай-та! - развеселилась матрона (та, что без коляски). - Не-е-е! То не он. Ты, наверное, ищешь Митроху? - смерила она дружелюбным взглядом юную девочку в нарядной дубленке, украшенной национальным ненецким орнаментом. - Того, что с Болота?

- Не знаю, - растерянно пожала плечами Кристина. - Наверное. Только он не Митроха, а Савва.

- Савва, конечно. Баранов. Митроха - его погоняло, - совершенно непринужденно ввернула словечко из блатного жаргона жительница этих вытоптанных зековскими кирзачами мест. - Мы просто как-то привыкли: Митроха, да и Митроха. А то, что он Савва, и позабыли. Невысокий такой? И ноги колесами?

- Ага, - обрадованно кивнула Кристина. Именно эти приметы и дал ей Костоправ: маленький и кривоногий мужик лет сорока. И что же за ласты у этого Саввы, если всем сразу бросается в глаза их кривизна? Интересно бы посмотреть. Впрочем, похоже, что скоро у нее будет такая возможность. - Баранову этому лет сорок, ведь так?

- Сорок и есть, - согласилась кустодиевская красавица. - Може, чуть боле; може, помене. Но где-то так.

- Его и ищу. А что, у вас в Ижме, Савв больше нет? - с ехидцей поинтересовалась Кристина, довольная тем, что с первой попытки нашла кого надо. - Так мало? Лишь двое? Вернее, теперь только один? - поправилась она, вовремя вспомнив о безвременно ушедшем из жизни в Ухте у свояченицы: Савве Рубашкине.

- Только один, - рассмеялась ее собеседница, чутко уловив в последнем вопросе подкол. - Есть еще Полиграф. Не желаешь?

- А он симпатичный?

- Тьфу! Импотент! - слишком уж агрессивно выплюнула бабенка характеристику этому мужику, и Кристина сразу подумала, что та, пожалуй, имела печальный опыт общения с ним. - Шерпачня дешевая, выпердыш! Одно тока и есть у заглотыша, что евоное имя… Знаешь, как на Болото пройтить? Или вот чего. Ежли хочешь, айда с нами к магазину. Тама сичас алкашей прорва толчется, на вино наскребают. Дашь червонец кому на малек самогонки, дык и доведет прямо до дома. Митроху-то тут всякий знает. Мы сами тебя проводили бы, прогулялися бы, да вот тока с коляской… - Баба развела короткими полными ручками и дала волю своему любопытству: - А чего он тебе, Баранов-то?… А ты сюда к Толяну приехала?… Еще весной?… С мамашей?… А чего дома сиднем сидишь? Скукотища жа здеся! Заходи в гости, коль хочешь. Тебя как зовут?… А меня Таней. А ее вот, - кивнула она на свою спутницу, застрявшую в этот момент с коляской в небольшом снежном заносе, - Анютой. Ее муж, между прочим, с твоим дядей работает. Прапорщик он. Паша Шевчук. Може, слыхала?

- Нет, не слыхала, - отрицательно покачала головой Кристина и еще раз повторила про себя имя этого прапора: "Паша Шевчук. Надо рассказать о знакомстве с его женой Костоправу. А вдруг пригодится?"

У магазина Татьяна сразу же выцепила из компании забулдыг здоровенного, внешностью напоминающего йети, аборигена, наряженного в драную телогрейку, из которой торчали клочки бурой ваты, и в огромные, размера шестидесятого, черные валенки.