Без вести пропавший

— Я Парчев… — ответил Афанасьев по привычке и запнулся. — «Что это я? Фамилию свою забывать начал. Ему можно сказать правду».

— Здесь я Парчевский. Но настоящая моя фамилия — Афанасьев. Я русский. Советский офицер… летчик. 24 года и… тоже неженатый.

Американец искренне удивился:

— Советский офицер? Это верно? Вас-то как сюда занесло?

Афанасьев присел на койку, пожал плечами.

— В лагерь я попал по милости кое-кого из ваших соотечественников. Вроде как в плену был, хотя мы и не воевали со Штатами. А к вам в гости… — он тронул свою больную ногу. — Бежал. Не век же мне здесь сидеть. Если бы не эта рана, я бы вас не побеспокоил. Можете поверить!.. А вы почему здесь? По уголовному делу?

Афанасьев задал щекотливый вопрос преднамеренно. Он хотел вызвать соседа на откровенность. Пусть даже тот рассердится, но скажет правду. Ведь он «красный».

Вэдж нахмурился. Он недоверчиво посмотрел на Афанасьева, нагнул большую лобастую голову, словно хотел боднуть, и вдруг расхохотался.

— Черт дери! Вы до странности правы. Именно по уголовному, дружище! Как это я сам не догадался. Пресловутая антиамериканская деятельность. Это политика, или уголовщина?

«Он сумел сохранить чувство юмора. Крепкий парень… и, кажется, порядочный» — подумал Афанасьев, уже чувствуя расположение к новому знакомому, и спросил с любопытством:

— Вы были в армии?

Американец стал серьезным. Три тугие морщинки залегли на его лбу.

— Конечно! Пошел добровольцем… дурак! Я бывший лейтенант. Был бы, возможно, капитаном сейчас, если бы случай не толкнул меня на то гнусное дело. Позарился подработать монету, но все пошло прахом. Теперь мой мундир вот!

Вэдж снял с гвоздя полосатую куртку, набросил ее на плечи и зябко поежился.

— Я хотел быть порядочным человеком. Хотел зарабатывать свои деньги. Зачем мне политика? Но, видно, такая судьба!

— Какое гнусное дело? Расскажите.

Вэдж помолчал и снова оглядел Афанасьева. «Э… э… Все равно, что я теряю? Может быть он и впрямь не мерзавец».

Афанасьев понял его колебание.

— Говорите смело, я не доносчик.

— Надеюсь! — буркнул Вэдж. — Ну, шут с вами, слушайте… Стояли мы в Вене — прекрасный город, между прочим. Война давно кончилась, но нас почему-то не демобилизовывали. Все было хорошо, я ожидал повышения. Подумывал даже, не остаться ли в армии? Неплохая карьера, а кроме того… Знаете в Штатах не очень-то сыщешь работу. Я одинок, даже матери нету, а в Европе тоже можно недурно жить, коли водятся доллары. И вдруг… Тысяча чертей, не могу говорить спокойно!

Вэдж часто задышал и быстро заходил по крошечной камере. Постоял у окна, обернулся и продолжал уже спокойно:

— Однажды предлагают мне демобилизоваться. О, добровольно, конечно! И поступить на службу в одну солидную торговую фирму. А фирма занимается доставкой продовольствия голодающей Европе. Что же дело гуманное, а жалование баснословное. Не по специальности, но такие деньги! Контракт на год. Я соблазнился, дал согласие и сбросил форму. Мне казалось, что это… ну, вроде, как набрать карре королей в покере. Однако все вышло совсем по-иному. Но кто мог подумать, миллион чертей!

Снова не сдержавшись, Вэдж пнул табуретку босой ногой. Закряхтел от боли, плюхнулся на койку, стал растирать ушибленные пальцы.

— Что такое карре королей? — спросил Афанасьев с веселой искоркой в глазах. Американец нравился ему все больше и больше.

— Карре королей? — Вэдж распрямился, позабыв про больную ногу. — Ах да, русские не играют в покер. И зря! Покер хорошая, правильная игра, а карре королей это… Это великолепная карта. Почти верный выигрыш, понимаете?

— Понимаю. Валяйте дальше. Это очень интересно.

Вэдж криво усмехнулся и потряс ушибленной ногой, дуя на пальцы.

— Интересно? Кому как… В общем я согласился и стал переправлять в Венгрию консервы. Товар мы сдавали какой-то германской фирме — ведь я хорошо говорю по-немецки. Встречался там с подозрительным типом по фамилии Шмидт. И еще с несколькими аналогичными прохвостами. Все делалось тайно, по-воровски, а зачем, я не догадывался. И случайно узнаю, что Шмидт — переряженный гестаповец, а возим мы вовсе не консервы из свинины, а оружие. Можете мне не верить, но это так! Тайком, как разбойники, мы переправляли в Венгрию оружие! Пулеметы, винтовки, черт его знает, что и зачем.

— Оружие? Для кого? Война кончилась, вы сказали.

Вэдж снова невесело усмехнулся.

— Да кончилась… явная война. И началась тайная… Возможно, в Венгрии хотели организовать путч. О чем-то подобном бормотал подлец Шмидт. Я едва не разбил его пьяную морду. Но толком я не знаю, ничего не знаю! Я работал в частной компании и был вне политики.

— Частная компания ввозила в Венгрию оружие? — Афанасьев удивлялся все больше и больше. — А как на это смотрели военные власти?

Вэдж не ответил и уронил голову на руки. Видно ему было тяжело рассказывать. Афанасьев положил ладонь на его плечо, слегка сжал пальцы.

— Говорите, дружище! Ведь то дело прошлое.

Вэдж пригладил торчащие вихры и попытался улыбнуться.