Без видимых повреждений

Мишель целится из охотничьего ружья в мишень на дереве. Промах. Теперь очередь Роки. А теперь Кристи в ее зеленом купальнике. Теперь Кайл; ружье больше, чем дети. В этот раз с ними поехали Алисса и ее парень Эйван Арн. Блондинистые волосы Эйвана собраны в длинный неряшливый хвост. Роки называет себя семейным фотографом.

«Алисса, если хочешь, поработай за меня», – говорит Мишель, имея в виду, что Алисса может поснимать те несколько раз, которые должна была снимать Мишель. Эйван перекладывает топор поближе к дровам. Роки закрепляет блесну, а затем они с Эйваном идут к берегу и забрасывают удочки. Река бежит быстро, и белая пена перескакивает через камни. «Зая, – говорит Роки, – у тебя нет работы».

Медведь атакует

С Эйваном я встретилась у него дома: парень живет с несколькими большими собаками, и они неустанно пытаются выпросить кусочек мяса, которое Эйван только что сам закоптил и принес мне на бумажной тарелке. Вкуснее мяса я не пробовала. Коптильню на заднем дворе в Монтане можно встретить так же часто, как гриль на задних дворах в других штатах. Для меня это культурологическая странность; я даже не знала, что обычный человек может иметь коптильню, пока не приехала в Монтану и своими глазами не увидела, что они здесь есть у всех. Алисса с дочерью тоже зашли к Эйвану. Они уже давно расстались, но по-прежнему дружат. Люди курсируют туда-сюда. Крутые парни из тех, что ходят в кожаных куртках и ездят на мотоциклах, жмут мне руку, жуют копченое мясо, выходят покурить и глотнуть пива. Сейчас волосы у Эйвана покороче, а лицо покруглее, чем на видео, но он по-прежнему выглядит как настоящий потомок викингов.

В детстве Эйван был лучшим другом Роки. Они играли в приставки Atari и катались на велосипедах по району. Эйван говорит, что у Роки всё время были неприятности – он воровал, пил, – но не рассказывал о своих проблемах дома. Однажды Роки просто исчез, и оказалось, что на большую часть года его отправили в Пайн-Хиллз, а после этого он на некоторое время переехал во Флориду, чтобы пожить с родной матерью, которая туда переселилась, так что Эйван больше ничего о Роки не слышал.

Эйван и Роки снова начали общаться после того, как Роки и Мишель сошлись и завели детей. Потом Эйван начал встречаться с Алиссой, они съехались, и Роки иногда приезжал в гости, чтобы пообщаться с другом, но Мишель почти совсем не появлялась. «Он никогда не упоминал ее возраст, – говорит Эйван, – я знал, что он ее контролировал, но о его жестокости понятия не имел».

На первых порах Роки и Эйван тусовались вместе, нюхали кокс и напивались до беспамятства. Но через некоторое время Эйван сказал, что с него хватит. Он немного успокоился, прекратил ходить на вечеринки, поступил в университет и стал дизайнером в фирме, предоставляющей консалтинговые услуги для электроэнергетических компаний. «Он не хотел останавливаться, – рассказывает Эйван, – вообще не собирался… Я ему говорил: чувак, ты так убьешься. Ты че делаешь? Давай закругляйся. А он мне: да всё будет тип-топ».

Они могли не разговаривать неделями, а иногда и дольше. Роки не шел на конфликт, когда дело касалось его личной жизни, то есть Мишель и детей. Эйван начал встречаться с Алиссой, когда ему было чуть больше двадцати, и через некоторое время Алисса стала делиться с ним историями о том, что происходит в доме Мишель; Эйван пытался затронуть эту тему с Роки. «[Роки] отвечал что-нибудь в духе: чувак, это не твое дело. Он сам с этим разбирался; это его семья, так что я не должен был влезать», – сказал мне Эйван.

Он знал, что всё плохо, но не знал насколько, и понятия не имел, что с этим делать. Несколько раз, когда Мишель удавалось вырваться к Алиссе и Эйвану, она вслух размышляла о том, на что способен Роки. Намекала на то, что он угрожал ей и детям. Эйван говорит, что не понял, о чем Мишель спрашивала его на самом деле, а ведь он был единственным известным ей другом, который вырос вместе с Роки, и она хотела знать, ей было необходимо знать, сможет ли ее муж на самом деле решиться воплотить в жизнь свои угрозы: убить ее и детей. Эйван не понимал, что она говорила на особом языке; приглушенными стыдом, страхом и экономической зависимостью словами, которые используют большинство жертв домашнего насилия. И Эйван отвечал Мишель: «Я себе представить не могу, чтобы он поднял руку на тебя, и уж тем более на детей». Только не на детей.

Но Мишель не рассказывала, что когда Роки был на нее зол, он забирал детей. Их не было часами: он увозил их в кино, за город или еще куда-нибудь, а Мишель сидела дома, волнуясь, в отчаянии, что в этот раз он может не вернуться, так дети стали пешками, с их помощью Роки подчинил жену себе, сделал покорной. К моменту его возвращения она была благодарна просто за то, что с детьми всё в порядке. Роки не нужно было бить Мишель. Она и так была в его власти.