Без времени

А однажды, сидя в дорогом ресторане, он, долго изучая меню, уже готов был заказать восхитительные французские трюфели, устрицы или на худой конец гребешки в изумительном соусе и выбросить сумасшедшие деньги. Они и раньше часто ходили в рестораны, много ездили, выбирая более скромные заведения. Но сейчас хотелось оставить скромность, позволив себе все! А ресторан, судя по интерьеру и ценам, заслуживал того. Но произошло непредвиденное – Арина попросила гречневой каши. Официант не понял ее, а Петр не сумел объяснить, чего желает его жена. В этой стране не было гречневой каши. Гречку здесь не выращивали и ничего о ней не знали. Тогда Арина попросила вареной картошки. Картошка в меню была, но когда Арина сказала, что ее нужно посыпать укропом и положить туда селедки, официант смутился еще больше. Он не знал, что такое укроп. Укропа во Франции тоже не было. Официант понял, что мадам привыкла к таким изысканным блюдам, которые даже в их ресторане не подавали, и с восхищением и чувством стыда виновато на нее смотрел. Тогда Арина гордо встала, и они отправились восвояси, а трюфели, устрицы и гребешки остались дожидаться менее привередливых гурманов. Через несколько минут, она притащила его в кафешку, где заказала сосиски, обильно полила их кетчупом и, запивая кока-колой, съела, оставшись невероятно довольной. Он не знал, как относиться к этим причудам.

А однажды она завела его в какую-то забегаловку на окраине Парижа. (Проездом они решили заскочить в этот удивительный город. Пробежав по центру, посмотрев по привычке любимые места и, проголодавшись, отправились искать ресторан.) Шикарные заведения приветливо встречали удивительными залами и фантастическими меню. Париж известен своими ресторанами на весь мир: причудливыми названиями, прославленными поварами и блюдами. Изящные метрдотели во фраках, стоя у входа, трепетно открывали им двери. Но Арина выбрала забегаловку, и теперь руками ела жареную на гриле курицу, получая сказочное удовольствие, а жир стекал по ее пальцам. Он оторопел, но, отставив условности и вилку, схватил поджаристый кусок и тоже начал его терзать. Курица оказалась вкусной! Невероятно вкусной! А потом они пили дешевенькое вино. Музыка в этой подворотне играла очень громко. Здесь собирались люди не во фраках – совсем простая публика, и на мгновение Петру показалось, что это и был самый настоящий Париж, каким он его не знал никогда.

Через несколько дней скитаний по стране, они уже ехали по холмистой местности, и замечательные виды открывались по сторонам. Наконец, Арина не выдержав, заставила его остановить машину. Они бросили ее на обочине и подошли к краю холма. Бесконечная зеленая равнина, над головой высокое голубое небо, там, вдали стеной вставали заснеженные вершины Пиренеев, а где-то далеко на юге угадывалась синяя гладь Средиземного моря, куда они держали путь. А вокруг только игрушечные дома с красной черепицей, маленькие коровки, пасущиеся на лугах, прозрачный воздух, который давал возможность оглянуться на многие километры и увидеть все. Это был маленький, игрушечный мир, нарисованный рукой ребенка. Краски были невинны и чисты, они были нанесены неумелыми мазками и скрывали какую-то простоту, тайну, детское очарование. Только глазами ребенка можно увидеть такое. Трава была зеленой и сочной. Яркие цветы на склоне легким ветерком шевелились на камнях и скалах. На боках пасущихся коров были намалеваны коричневые пятна. Если пойдет дождь, наверное, смоет их, и коровы станут белыми или серыми. Но сейчас они были разрисованы, как туземцы, – так захотел этот маленький художник. Солнце было красным и отливало причудливые тени от маленьких домов. И во всем ощущалась простота и незатейливость. Все было прорисовано нечетко, но запах, исходящий от этой картины, пьянил. А всего-то несколько небрежных мазков! Не хватало большой рамы, тогда можно будет поднять это полотно, повесить на какую-нибудь гору, и та будет сверкать, переливаясь чудесными красками, а нарисованное солнце светить с ее склона…

А, может быть, этот мир так и нужно рисовать? – подумал он. – Взрослые рисуют свои жизни сложно, замысловато, обставляют изысками и удобствами, стирая и замазывая суть. Купаются в роскоши, делают деньги, на них снова покупают роскошь. Создают синтетический мир – циничный и сложный. А тут – цветы на склоне, зеленая трава и коровки на лугу – всего-то несколько мазков. И солнце над головой. А еще этот божественный пьянящий аромат!

Арина стояла на самом краю холма, всматриваясь вдаль, а Петр, не отрываясь, глядел на нее. Он видел ее восторг, замечал, как она жадно вдыхает свежий воздух. Она не скрывала этого, а Франция не скрывала себя, без стыда возлежа перед ними в невинном зеленом одеянии, сверкая французским солнцем, умытая недавним дождем, пахнущим травой. Она всецело отдавалась их взорам, пьянила ароматами цветов, позабывших, что такое зима, и пахла весной. Весной вечной и постоянной.

– Любил ли он эту женщину? – внезапно подумал он.