Без взаимности (ЛП)

Ты мой единственный учитель.

Смелости произнести вслух эти слова у меня не хватает, но подразумевались именно они. Облизав свои влажные губы, я с удивлением обнаруживаю на нижней крупную каплю слюны. Пытаюсь посмотреть ему в глаза, но он стискивает мою челюсть еще сильней, и я всхлипываю.

— Томас, мне больно.

На самом деле нет, но даже если и так, я все равно не возражала бы. Мои слова призваны свести его с ума. И миссия выполнена.

Его жесты становятся еще менее изящными, чем были раньше. Томас рывком погружает член мне в рот, продвинувшись на этот раз чуть глубже, и я кашляю от вторжения. Он тут же его вынимает и дает отдышаться. Едва я справляюсь с дыханием, Томас повторяет свои действия, и так несколько раз.

— Вот что происходит, Лейла, — его речь невнятная и резкая одновременно. — Вот что происходит, когда я сказал тебе что-то не делать, а ты перечишь. Когда ты заявилась сюда в своей чертовой фиолетовой шубе и короткой юбке и смотришь на меня своими огромными фиолетовыми глазами.

Тяжело дыша, Томас держит темп, который можно счесть карающим, вот только он совсем не такой. Он кажется… вышедшим из-под контроля и отчаянным, и мне это нравится. Всем происходящим я восхищена каждой клеткой тела. Бедра начинают дрожать, как Томас и предсказывал. Грудь набухла, а тату горит огнем.

— Это все ты. Ты заставляешь меня так себя вести, — подавшись в очередной раз бедрами вперед, говорит Томас, и от давления у меня на глазах выступают слезы. — Ты заставляешь меня надругаться над твоим ртом.

От его надломленного голоса я не могу сдержать собственный стон и ласкаю движущийся у меня во рту член языком. Громко выругавшись — этот звук эхом пронесся по всему моему телу, — он резко достает член и изливается мне на подбородок и шею. Густые капли медленно сползают вниз по моей коже, некоторые из них пропитывают горловину моего белого свитера, а некоторые спускаются к груди.

Опершись одной рукой о дерево за моей спиной, Томас продолжает поглаживать еще твердый член другой. Крепко сжав челюсть и склонив голову. Если бы я не знала, то решила бы, что ему больно. Но нет, это всего лишь последствие его вожделения — мучительного и восхитительного.

Томас открывает глаза и смотрит на меня.

— Прощания даются мне нелегко, но я не оставлю тебя, не попрощавшись, будто трус.

  

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Слова Томаса не выходят у меня из головы, но понимаю я их не сразу. А когда смысл наконец становится ясен, с облегчением выдыхаю и чувствую, как все мое существо наполняется нежностью. Не давая никаких надежд, он все же пообещал мне, что не бросит, как Калеб. По крайней мере, не сделает это без предупреждения.

Отпустив подол юбки, я круговыми движениями втираю его сперму в кожу шеи и подбородка, надеясь заполучить его в себя как можно глубже. Слизываю несколько капель, которые собрались в уголках рта. Они на вкус как самый лучший шоколад на свете — терпкий и солоноватый.

Шумно втянув в себя воздух, Томас рывком поднимает меня на ноги, другой рукой при этом подтягивая свои штаны. От внезапной боли в коленях я взвизгиваю.

— Что случилось? — нахмурившись, спрашивает Томас. — Я сделал тебе больно?

Его беспокойство облегчает мою боль.

— Нет. Это просто… Кажется, я разбила коленку, когда упала. Ничего страшного.

Прежде чем я успеваю договорить, Томас уже стоит передо мной на коленях. Приспускает мои колготки еще ниже и осматривает колени. Идет кровь. Тихо выругавшись, он расстегивает мой правый сапог.

— Что ты делаешь? — я хватаюсь за его плечи, когда он поднимает мою ногу и снимает сапог. Земля такая ледяная, что начинаю дрожать. Я ощущаю себя истекающей кровью Золушкой, которая только что отсосала своему порочному Прекрасному Принцу, а сейчас, вместо того чтобы надеть мне на ногу туфельку, он снимает с меня сапоги.

— Ты не можешь пойти домой в таком состоянии, — отвечает Томас и снимает с меня второй сапог. — Раны нужно промыть и перевязать, — расправившись с сапогами, он стаскивает с меня гетры и колготки, и теперь нижняя половина моего тела открыта всем ледяным ветрам. — Пойдем, у меня есть аптечка.

Его слова заставляют меня замереть. Они словно встряхивают меня и рассеивают морок. Мои действия становятся однозначными и кристально понятными — я смотрю на них со стороны, будто не сама их совершила. Я сделала ему минет на заднем дворе, прямо напротив окна, в которое наблюдала за ним и его женой.

Господи, я такая шлюха. Даже присутствие Томаса не может сгладить мою вину.

— Лейла.

Я перевожу взгляд на него, на его бесстрастную позу и все еще окрашенные возбуждением щеки.

— Я не могу… Не могу пойти туда.

Томас молчит. Словно понимает, почему я не могу. Словно осознает свершившееся безумие. Но есть правила, которые люди не должны нарушать. Я не могу стать пресловутой Другой Женщиной и войти в их дом.

Оглядев мои ноги, он задерживается взглядом на животе, как будто сквозь свитер видит мою тату.

— У тебя из-за меня идет кровь, так что мне тебя и лечить, — его слова звучат рассерженно, но сдержать танцующих бабочек в животе мне все равно не удается.